Джулия Куин - Невинное развлечение
— Ты разве не помнишь, что я дальтоник?
— О Боже. — Она стиснула ладони, изображая приличную леди. — Да, это проблема.
Он пожирал ее глазами.
— Я смог бы восполнить этот недостаток за счет исключительной преданности своей хозяйке.
— Верность и преданность всегда ценятся в слугах.
— А в мужьях? — спросил он у самых ее губ.
— В мужьях это ценится особенно высоко.
Его руки уже развязывали шнурки корсета.
— Я очень верный.
— Это хорошо.
Он потянул за шнурок, а потом просунул палец под узелок.
— Я могу сказать слово «преданность» на трех языках.
— Правда?
На самом деле ему было все равно, интересно ли ей это. Он планировал заняться с ней любовью на всех трех языках, но на первый раз он ограничится английским.
— Верность, — прошептал он и поцеловал ее, чтобы она не отвлекалась на вопросы. Он расскажет ей все, но не сейчас. Не сейчас, когда он стоит без рубашки, а ее корсет расшнурован и вот-вот упадет на пол. Не сейчас, когда он снимает с нее сорочку.
— Я люблю тебя.
Он нагнулся и поцеловал ключицу.
— Я люблю тебя.
Он переместился к изящной линии ее шеи.
— Я люблю тебя.
Он снова прошептал это, и она ощутила его горячее дыхание у себя над ухом.
Не переставая целовать ее, он лихорадочно расстегивал брюки. Он уже был в таком состоянии, что не понимал, как ему удалось так быстро снять сапоги, но уже в следующее мгновение он поднял ее на руки и отнес на диван.
— У тебя должна была бы быть приличная кровать с простынями и подушками, — пробормотал он.
Но она просто покачала головой, сцепив пальцы у него на затылке, и притянула его к себе для поцелуя.
— Я сейчас не хочу быть приличной. Я хочу тебя.
Это было неизбежно. Он уже какое-то время об этом догадывался — кажется, с того момента, когда она спросила его, собирается ли он делать ей предложение. Но сейчас случилось что-то такое, что превратило соблазнение в чистой воды безумие.
Он положил ее на спину и тут же накрыл ее своим телом. Их прикосновение друг к другу — кожа к коже — было подобно удару током.
Ему страстно хотелось зарыться в нее, узнать ее, но он не мог себе позволить спешить. Он не знал, сможет ли он довести ее до полного завершения. Никогда раньше он не занимался любовью с девственницей — ему даже в голову не приходило, что такое возможно. Но Бог свидетель, она ни о чем не пожалеет. Когда все кончится, она поймет, что он ее боготворит. Что она любима.
— Скажи мне, чего бы ты хотела? — спросил он.
— Что ты имеешь в виду?
Он обхватил ладонью одну грудь.
— Это тебе нравится?
Он услышал, как она задержала дыхание.
— Нравится? — тихо сказал он, целуя ее в шею.
Она кивнула:
— Да.
— Скажи мне, что тебе нравится, — повторил он, и его губы скользнули к соску. Он слегка дунул на него, провел вокруг него языком, а потом захватил губами.
— Это мне нравится, — выдохнула она.
«Мне тоже», — подумал он и передвинулся к другому соску — для соблюдения баланса, сказал он самому себе. На самом же деле он не мог вынести того, чтобы хотя бы один дюйм ее тела остался без поцелуя.
Она выгнулась ему навстречу, а он одной рукой обхватил ее за ягодицы, а пальцами другой начал гладить нежную кожу внутренней части бедра. В следующее мгновение пальцы оказались так близко к самому центру ее женского естества, что он почувствовал его жар.
Он не переставал целовать ее, а его пальцы ласкали ее и гладили, а потом оказались внутри.
— Гарри! — вскрикнула она в изумлении. Но расстроена она явно не была.
— Тебе это нравится?
— Да, да, — пролепетала она, — но я не…
Его пальцы вошли глубже. Влажные, горячие лепестки сводили его с ума. Он еле сдерживался.
— Что ты не?..
— Я не знаю.
Он улыбнулся:
— Ты не знаешь — чего?
— Я не знаю, чего я не знаю, — довольно резко ответила она.
Он удержался от смешка, но его пальцы на мгновение замерли.
— Не останавливайся, — закричала она. И он не остановился.
Не остановился, когда она простонала его имя. Когда она так впилась ногтями в его плечи, что он был уверен, что у него останутся царапины. И он уж точно решил не останавливаться, когда она содрогнулась с такой силой, что чуть было не вытолкнула его из себя.
Джентльмен мог бы в этот момент остановиться. Она испытала наслаждение и при этом осталась девственницей, а он, наверное, животное, если хочет овладеть ею по-настоящему. Но он просто… не мог.
Она уже принадлежит ему.
Но не так, как он принадлежит ей.
И прежде чем она успела отойти от того, что с ней произошло, а тем более — осознать, он вынул пальцы и устроился у нее между ног.
— Я люблю тебя. — Его голос был хриплым от обуревавших его эмоций. — Я должен тебе об этом сказать. Я хочу, чтобы ты об этом знала. Прямо сейчас.
После этого он приподнялся и легко вошел в нее. Он думал, что она начнет сопротивляться, но она все еще была так возбуждена, что приняла все как должное. Он содрогнулся от наслаждения, от волшебного соединения их тел. У него было такое чувство, что он еще никогда не испытывал ничего подобного. Желание взяло верх, и он потерял контроль.
Если бы он уже только что не доставил ей наслаждения, могло бы показаться, что он слишком торопится, что эта поспешность постыдна. Но он напрягся, вскрикнул и в изнеможении упал на нее.
Глава 21
Оливия уехала первой.
Она не помнила, как долго они пролежали на диване, пытаясь сначала прийти в себя, а потом — нормально дышать, но у них ушло немало времени на то, чтобы привести себя в порядок. Гарри не смог так же хорошо завязать шейный платок, как это делал его камердинер, а Оливия поняла, что одного носового платка недостаточно, чтобы устранить…
Господи, она не могла произнести эти слова даже про себя. Она не жалела о том, что сделала. Это был самый замечательный, великолепный, изумительный опыт в ее жизни.
Наконец, оглядев друг друга, они нашли, что выглядят достаточно респектабельно, чтобы появиться на публике. Они решили, что Оливия уйдет первой, а Гарри последует за ней через пять минут.
— Ты уверен, что с моей прической все в порядке? — спросила она, готовясь открыть дверь.
— Нет, — признался он.
Она посмотрела на него в ужасе.
— Но она выглядит неплохо, — сказал он с типичной для мужчины неуверенностью, когда надо было описать прическу дамы, — но я не думаю, что она такая же, как была, когда ты приехала. — Он криво улыбнулся, понимая, что не выдержал экзамена.