Дениз Домнинг - Раскаленная стужа
– И она была разочарована.
Легкость, с какой Темрик произнес эти слова вместе с непоколебимой уверенностью в голосе, были бальзамом на кровоточащую рану Рэннольфа, и он продолжил свой рассказ.
– Да. Когда она поняла, что я не поддамся на ее обольщение, то попыталась отомстить мне, заметив, что кое-что знает о смерти Изотты. Но она не знает всей истории и предположила самое худшее. Полагаю, что, сообщив мне о своей осведомленности, Мэв надеялась заполучить надо мной хоть какую-то власть. – Он на минуту замолчал. – Боже мой, зря она сказала эти слова. Именно тогда я поклялся, что переговорю с ее мужем, когда возвращусь домой. Теперь, похоже, она сбежала в Эшби; придется мне туда ехать.
– Тебя предупреждали, – сказал Темрик спокойно, – и не только твои люди. Неужели ты сам никогда не задавался вопросом, почему родственники ее первого мужа отвергли ее, а потом после его смерти не приняли?
Рэннольф слегка нахмурился.
– Но ты сам знаешь, что это вовсе не так необычно, особенно, если после брака не осталось детей. Гилльям и Ровена представили мне ее как сумасшедшую. Но я не хотел верить их заявлениям, потому что не видел никаких подтверждений этому, хотя прожил в одном доме с ней достаточно долго. Теперь я на всю жизнь привязал к Мэв бедного Джона. Если я ничего не стану предпринимать, этот брак навсегда останется пятном на моей совести. Интересно, думает ли она, что избежала моего намерения предупредить Джона?
Темрик отрицательно покачал головой.
– Нет, она слишком умна для этого. И к тому же предупреждена. Она уже позаботилась, чтобы Эшби безгранично доверял ей. Твое вмешательство в отношении любовной парочки ни к чему хорошему не приведет.
Рэннольф возразил:
– Сэр Джон – мой самый преданный вассал. Она никак не сможет его изменить. – Потом, вытирая лицо и тело грубым полотенцем, попросил Темрика: – Я знаю, что твоя одежда слишком коротка для меня, но не можешь ли ты одолжить мне рубашку? Мне нужно перекусить, после чего я намерен найти тихий уголок и немного поспать.
– Ищи сам, – сказал брат, открыв сундук.
– Хорошо, что твоя одежда мне не подходит, – размышлял вслух лорд Грэстан, – коричневая, коричневая, коричневая, да, – богатый выбор.
Темрик хлопнул его по плечу.
– Просители не выбирают, – сказал он, потом рассмеялся. – Ты можешь говорить, что смертельно измучен, но давно я не видел тебя в таком хорошем расположении духа.
Рэннольф надел свои рейтузы, потом взял рубашку Темрика из аккуратной стопки, лежавшей в сундуке.
– Итак, ты, наконец, решил поговорить с женой, – осторожно предположил Темрик.
Рэннольф надел широкую льняную рубашку, совсем не удивившись такому замечанию. Были моменты, когда старший брат понимал его лучше, чем он сам себя.
– Если того пожелает Господь, все еще можно будет уладить. Мне кажется, пришло время залатать прореху между нами, возникшую по моей вине, – сказал Рэннольф, закатывая слишком длинные рукава.
– Здравый смысл, наконец, возобладал?
Темрик передал ему ботинки.
– Подумал, тебе будет приятно, – ответил лорд Грэстан, подражая краткой манере речи своего брата, потом он крякнул, когда тот вновь неожиданно хлопнул его по плечу. Быстро закрыв за собой дверь, Рэннольф громко рассмеялся и направился на кухню.
Спустя два часа после отъезда Эшби Ровена спустилась во двор и направилась к конюшням.
Они должны быть приведены в должный вид, каждую лошадь необходимо хорошо почистить, а в стойла постелить свежую солому. Конюхи и грумы гостей будут спать здесь. Их следует поместить вместе со всеми слугами, которые работают при конюшнях и обычно спят рядом со своими подопечными лошадьми. Похоже, здесь им понравится. Находиться в свежевычищенной конюшне, на таком прохладном воздухе гораздо приятнее, чем тем, кто будет спать в замке.
Гилльям встретил Ровену на полпути к конюшням.
– В заднем крыле разместится человек десять. Все зависит от того, сколько лучших скакунов вы захотите здесь поставить, – сказал он. – Не представляю, какое количество людей мы сможем поместить вместе с нашими слугами.
Он внимательно оглядел ее с головы до ног.
– Вы сегодня совсем не похожи на великосветскую леди.
На лице Ровены появилась мимолетная улыбка и тут же исчезла. Она дотронулась до своей накидки без рукавов, надетой поверх домашнего платья из серой ткани.
– Ильза хотела бы, чтобы я никогда так не одевалась, но для такой работы любое другое платье будет слишком нарядным.
Внезапно у нее свело живот. Она почувствовала сильную боль и схватилась за низ живота. Боль быстро прошла, но Ровена ощущала такую слабость, что сомневалась, сумеет ли дойти до гардеробной. Она быстро-быстро заморгала. Лицо Гилльяма стало раскачиваться и расплываться перед ее глазами. Она закрыла глаза и покачнулась.
– Ровена, – вскричал он и схватил ее за руку. Она наклонилась вперед и прислонилась к нему, потому что ноги перестали ее держать. Абсолютный мрак опустился на леди Грэстан, и только благодаря сильным рукам молодого рыцаря она не упала.
– Что случилось? – послышался его голос, как будто доносившийся за сотни миль. – Вы больны?
На какое-то мгновение Ровена погрузилась во мрак. Потом возвратился свет, но она все еще ничего не могла видеть. Затем вернулся слух, но звуки были странно искажены и неразборчивы. Она ощутила мягкую ткань одежды под своей щекой и сильные руки, обхватившие ее. Ровена попыталась встать, но не смогла. Ни одна мышца не повиновалась ей.
Женщина глубоко вздохнула и почувствовала, что боль в животе стихает, а зрение возвращается. Медленно она отодвинулась от Гилльяма и, шатаясь, сделала шаг в сторону.
– Мои извинения, Гилльям. Я не знаю, что со мной произошло.
Из-за ее спины послышался резкий голос лорда Грэстана.
– Произошло? Каждый на этом дворе мог видеть, что произошло.
Глаза Ровены расширились от шока, когда она повернулась и оказалась лицом к лицу со своим мужем. На нем были только рубашка и рейтузы. Это казалось невозможным. Если Рэннольф находился здесь, где же тогда епископ? Не было никаких признаков, что приехал высокий церковный сановник.
– Что ты здесь делаешь? – выпалила она.
– Кажется, я удивил вас обоих, – мрачно ответил Рэннольф.
– Значит, каждый мог видеть, что произошло, да, Рэннольф?
Ровена открыла рот от изумления.
Резкий тон Гилльяма поразил ее. Теперь ей навряд ли удастся оправдаться перед мужем.
– Ты можешь идти, – сказала она Гилльяму, отходя в сторону. – Я в состоянии теперь стоять сама, – добавила она громче. – Слабость прошла.
– Ты уверена? – спросил он ее нежным голосом, но эта нежность имела смысл, без сомнения, пакостить старшему брату. Ровена с ужасом уставилась на него. Он специально старался все представить в худшем свете. Отступая еще больше назад, леди Грэстан повернулась к своему мужу, глаза которого были прикованы к Гилльяму.
