Жюльетта Бенцони - Короли и королевы. Трагедии любви
Людовик вышел из часовни, куда отправился после пира, чтобы возблагодарить Господа за свое счастье. Воистину, он никогда не чувствовал себя столь наполненным и умиротворенным, он даже не догадывался, насколько любовь обогащает человека. Едва ли прошли сутки с тех пор, как он узнал Маргариту, и вот он уже не может жить без нее. Слава Богу, они стали мужем и женой, одним целым перед Господом и перед людьми, и ничто в мире их уже не разъединит. Сияя от радости и улыбаясь, он обратился к своей свите:
– А теперь, господа, я нанесу визит королеве!
И с юношеской прытью он взбежал вверх по каменной лестнице, но на верхнем этаже перед ним возникла высокая темная фигура и преградила ему путь в комнату Маргариты.
– Сын мой, куда ты собираешься идти?
– Но, матушка, – сказал юный король смущенно, – я… я собирался навестить мою супругу, Маргариту.
Складки в углу ее рта обозначились резче. Это было то, чего она так боялась: любовный пыл, толкавший ее сына в объятия этого недостойного создания, которое он едва знал.
– Не подобает, сын мой, выказывать такое рвение. Это неприлично… и не угодно Господу Богу. Брак – это таинство, а не удовольствие. К нему нужно долго и добросовестно готовиться.
Ее тон был столь резок, что Людовик покраснел до корней своих светлых волос.
– Простите, мадам, – пробормотал он, – прошу отнестись ко мне снисходительно, если я оскорбил вас, но я не знаю, как мне иначе вести себя.
– Молиться, сын мой. Молитва – это единственный способ начать жизнь женатого мужчины.
Не до конца убежденный, король сказал, чуть помедлив:
– Но мадам Маргарита…
– Мадам Маргарита – королева и должна вести себя как королева. Она тоже должна молиться. Идите теперь в часовню, вот мой совет.
Это был приказ, и король не обольщался на сей счет. Несмотря на свои двадцать лет и церковное посвящение при короновании, он не смог возразить. Фактически он еще не достиг совершеннолетия, и практически страной еще управляла регентша. Он потупил взор.
– Я повинуюсь вам, дорогая матушка, вы, без сомнения, правы.
Но подавленный взгляд, который он бессознательно бросил на закрытую дверь, лишь усилил досаду в сердце королевы, ибо каждое мгновение ее настроение менялось. Людовик любил, и будущее требовало от нее борьбы. Она была настолько погружена в мрачные размышления, что не заметила недовольного взгляда, который бросил на нее, проходя, Гийом.
Между тем Маргарита лежала на большом супружеском ложе и болтала со свитой, чтобы развеять скуку. Король заставлял себя ждать, и королева утешалась тем, что говорила о нем.
– Разве он не красив, не статен и не благородной внешности? – допытывалась она у своей молочной сестры Беренжар, которая сопровождала ее. – Никогда не было принца более достойного любви, чем он.
– Конечно, мадам, – уверяла ее молодая девушка, – и более влюбленного. Честное слово, он не спускал глаз с вашего величества в течение всего свадебного пира.
Маргарита притворилась смущенной и, покраснев, потупила взор.
– Если он так влюблен, почему же тогда не приходит? Тебе не кажется, что это… я не знаю… дурной знак?
– Ни в коем случае, мадам, король скоро будет здесь. Наверняка королева задержала его государственными делами.
– В нашу брачную ночь? Нет, Беренжар, это невозможно. Но, может быть, ты в чем-то права… я немного боюсь мадам Бланш. Мне кажется, она не особенно меня любит.
– Она, как и все матери, немного ревнива. Это скоро пройдет.
Время шло, и после двухчасового ожидания Маргарита не вытерпела.
– Пойди и посмотри, где сеньор, – сказала она служанке. – Он сильно задерживается.
Таково было мнение и придворных дам, которым стоило больших усилий не выдать своей усталости.
Беренжар выскользнула и вскоре вернулась. Ее прелестное лицо предвещало несчастье.
– Ну? – спросила юная королева.
– Король молится в часовне, – сообщила Беренжар.
– Более двух часов?
– Да, мадам. Вашему величеству известно, какая молва ходит о набожности вашего благородного супруга. Быть может, это входит в его привычки.
Смущенная Маргарита взглянула поочередно на собравшихся дам, как будто могла прочесть на их лицах, что ей нужно делать. Но ни одна из них не поделилась своими мыслями.
– Ты полагаешь? – промолвила она наконец. – Быть может, ты права. Итак, подождем еще.
Но проходил час за часом, а Людовик не покидал часовни. Маргарита отпустила усталых дам и оставила при себе только Беренжар. На рассвете юная королева, рыдая, бросилась в объятия своей служанки.
– Нас обманули, мы сами себя обманули. Король не любит меня… он не любит меня… я несчастна!
В отчаянии Беренжар пыталась утешать ее, но тщетно. Когда Маргарита наплакалась вдоволь, Беренжар сказала:
– Это называют «ночи Тобиаса». По древнему испанскому обычаю, первые три ночи после свадьбы супруги проводят в совместной молитве.
Маргарита озадаченно открыла глаза.
– Кто это сказал? Королева-мать?
– Нет, ваша служанка, которая присутствовала на свадьбе. Кажется, в Испании придерживаются этого обычая.
– Но не у нас… не в Провансе. Это означает, что мне еще две ночи предстоит провести одной?
– По крайней мере, если ваше величество не желает провести их вместе с супругом в часовне.
Юная королева сперва хотела возразить, но злобный огонек вдруг зажегся в ее черных глазах.
– Подожди-ка! В самом деле, а почему бы и нет?!
Вечером, когда Людовик, стоя на коленях, предавался молитве, и его чувства были глухи к нежному аромату цветов, который разносился под ночным весенним небом, ему довелось пережить настоящее потрясение, ибо он увидел, как в часовню входит его жена.
– Помолимся вместе, любезный сеньор, – сказала она с бодрой усмешкой, которая показалась ему неотразимой, – ибо того требует обычай.
Когда вскоре после этого королева-мать вошла в часовню, чтобы убедиться, там ли сын, она едва не упала в обморок. Взявшись за руки, Людовик и Маргарита преклонили колена перед алтарем и молились вслух, от чистого сердца. На цыпочках она вышла обратно и столкнулась лицом к лицу с входящим туда полководцем Имбером де Биажу.
– Еще одна подобная брачная ночь, – сказал старый солдат без стеснения, – и его величество будет засыпать посреди военного совета.
Она уничтожила его взглядом.
– Его величество и я знаем лучше, чем все другие, что идет ему во благо, а что нет, – сказала она.
Но, несмотря на свою решительность, в третью ночь Маргарита заснула во время молитвы, и Людовик отнес ее в спальню, приказав не будить.
Наконец, они остались одни. Последняя придворная дама, пятясь и низко кланяясь, удалилась. Дверь между ними и внешним миром закрылась и Людовик, не медля ни секунды, заключил жену в объятия и покрыл ее прелестное личико поцелуями.
