Хизер Гротхаус - Пробуждение любви
— Но разве не вы спасли жизнь ему, принеся его к Аурелии?
— То, что я сделал, вовсе не было благородным поступком. Я уже все потерял, мне некуда было возвращаться. Ни дома, ни семьи, все мои товарищи погибли, за исключением человека, который спас меня. Родерик был единственным существом, за которого можно было держаться. Он и Лео.
— Вы спасли Родерику жизнь, чтобы остался кто-то, способный поддержать вас?
— Я хотел бы, чтобы все объяснялось одной только жадностью! Я отнес его к Аурелии, чтобы он остался жить, да, мне нужно было, чтобы он жил, а я мог провести остаток моих дней, пытаясь отплатить ему за все, что он сделал. Моя жизнь наконец обрела смысл, цель. — Хью еще ближе придвинулся к Микаэле. — Каждое его движение, каждое произнесенное им слово, каждое адресованное мне проклятие, его пренебрежение к вам порождено той битвой. Отец заставил его отправиться в то злополучное паломничество. Родерик не походил на Магнуса — человека, который довел Дорис до самоубийства, оставив ее единственного выжившего ребенка в когтях тех чудовищ. И теперь Родерик считает виноватым себя, а не отца. Только я могу его переубедить, потому что знаю, через что ему пришлось пройти.
— Благородные чувства, сэр Хью, — заметила Микаэла. — Но я вам не верю. Родерику нужна женщина — жена. Он нуждается в нежности, и я могу…
— Вы не можете быть его женщиной, вы, неумеха! Он не позволит вам это!
— Позволит — со временем! — стояла на своем Микаэла. — Потому что я люблю его, Хью! Я сказала Родерику то, что скажу сейчас вам: «Это только шрамы! Меня не заботит…»
— Это не просто шрамы! — рявкнул Хью, и Микаэле показалось, что его глаза наполнились слезами. — Он потерял ногу!
Микаэла похолодела, по коже побежали мурашки.
— Почему… зачем вы говорите такие вещи, Хью?
— Потому что это правда. — В глазах Хью стояли слезы — холодные, сердитые, негодующие. Виноватые. — На ширину ладони ниже левого колена Родерика нет ничего. Ни ступни, ни щиколотки, ни икры.
— Это невозможно, — прошептала Микаэла.
— Я был там, когда они отняли ее. Я держал его.
— Но он ходит! Его сапоги…
— Его левая нога — протез. Дерево, шерсть, кожаные ремешки, закрепленные выше колена. Именно поэтому я знаю, что вы солгали мне, сказав, что он сам взобрался на лошадь, — то, что осталось от его ноги, и сапог, который он носит, не способны дать ему возможность вскочить в седло, а сесть справа невозможно, его левая нога не обладает подвижностью, чтобы можно было ее поднять и перекинуть.
— Но он правда взобрался сам, я видела это своими глазами! — Микаэла почувствовала себя так, словно очутилась в одном из своих ночных кошмаров.
— Вы, вероятнее всего, видели то, что Рик хотел, чтобы вы увидели, вот и все. Именно поэтому он никогда не будет любить вас. Он больше не чувствует себя настоящим мужчиной — не может сесть на коня, не может сражаться. Он никогда не позволит вам увидеть его таким. Это доступно только мне. Только… мне, мисс Форчун.
— Но он… — Микаэла судорожно сглотнула. — Он сломал свою трость. Она ему больше не нужна! После того, как вы уехали…
— Не знаю, в какие игры вы играете, но я не позволю вам продолжать их! — прорычал Хью, и Микаэла впервые почувствовала, как растет ее страх перед этим красивым долговязым мужчиной. Он был в ярости. — Вы не заслуживаете внимания такого мужчины, как Родерик Шербон, и я не позволю вам завладеть им!
Микаэла нервно рассмеялась:
— Но, сэр Хью, это звучит так, словно вы сами влю… — Она умолкла, Хью Гилберт побледнел и отвернулся от нее.
— Вы влюблены в него? — прошептала Микаэла. Он отвел глаза и печально улыбнулся.
— Виноват, — тихо признался он.
— Господи! — Микаэла в изнеможении опустилась на одну из обитых бархатом скамеек. — Он знает об этом?
— Разумеется, нет! — рассмеялся Хью. — Вы что, считаете меня дураком, мисс Форчун? Я знаю, что расположение Рика ко мне совсем… совсем другого рода, чем мое собственное. Но меня это не волнует. Я только хочу… — Он замолчал, махнув рукой.
— Вы просто хотите быть рядом с ним, — подсказала Микаэла.
Хью кивнул:
— Мне этого достаточно. Его и Лео. Вы умны, чтобы это понять.
— Но если вы знаете, что он никогда… почему не даете мне возможности сделать его счастливым, как это может сделать женщина? Как этого хочет Родерик?
— Женская любовь — чушь, — усмехнулся Хью. — Ее переоценивают. Вам не понять, чего хочет Родерик.
— Нет, я понимаю. Он показал это в своей комнате и в моей, — мягко возразила Микаэла. Ей больше не хотелось причинить боль Хью. Однако он должен знать, что она не откажется от Родерика. Она тоже любит его.
Хью посмотрел в сторону длинных окон комнаты, освещаемой только вспышками молний за окном.
— И что же вы собираетесь делать, мисс Форчун? Выпроводить меня? Рассказать Рику о моем маленьком унизительном секрете, чтобы он возненавидел меня, и изгнать из Шербона? Вам хочется увидеть мой конец?
— Он никогда не сделает этого, — возразила Микаэла. — Он очень заботится о вас, Хью. И я никогда не открою ему ваш секрет.
Хью посмотрел на нее. В этот момент он не выглядел холеным элегантным джентльменом, как обычно. Скорее одиноким, потрясенным и печальным человеком.
— Благодарю вас, мисс Форчун.
— Но я не прекращу свои попытки завоевать его, — призналась Микаэла. — Мы должны пожениться, и я приму его как настоящего мужа. Возможно, втроем — вы, я и Лео — мы сможем дать ему счастье и дружбу, которых он заслуживает.
— Возможно, — согласился Хью. — Но вы должны понимать, что это не может долго продолжаться.
Микаэла нахмурилась:
— Не понимаю.
— Один мужчина — двое влюбленных — неприятная история. — По лицу Хью пробежала язвительная усмешка. — Он должен выбрать одного из нас.
— Согласна, — сказала Микаэла. — И когда это произойдет, мы должны будем отнестись с уважением к его выбору.
— Но если Рик отправит вас восвояси, вы уйдете?
— Разумеется.
— Даже если это приведет вашу семью к краху и Рик вынужден будет покинуть Англию вместе с Лео и со мной?
— Я уйду, — повторила Микаэла. — Но вы должны согласиться на то, что, если он выберет меня, вы больше не будете пытаться вторгнуться в наши отношения или препятствовать моим попыткам завоевать его любовь. Уверена, вам не придется расстаться с Шербоном после всего, что вы сделали для Родерика и Лео, но если вы попытаетесь вырвать у меня какие-то уступки, Хью…
Хью печально улыбнулся ей:
— Я никогда не пойду на это, мисс Форчун. У меня еще осталась некоторая гордость.
