Джанмария Анелло - Подари мне счастье
Ли положила ладони на стол, затем медленно поднялась. Лицо ее стало таким же белым, как скатерть под руками.
На мгновение Рейчел показалось, что девчонка может лишиться чувств, но она сделала глубокий успокаивающий вдох.
– Прошу меня простить, – сказала она, расправляя плеч и встречаясь со взглядом Рейчел. – Мне и в самом деле что-то не очень хорошо. Но не бойся, это пройдет.
Рейчел улыбнулась. Ей было почти жаль девчонку.
Глава 24
Это последний бал, на который она пошла, решила Ли, продвигаясь к двери с намерением найти карету и вернуться домой. Ее движение замедлялось тем, что каждая женщина казалось, была решительно настроена поприветствовать ее, а каждый мужчина – пригласить на танец. Если раньше Ли была парией, то сегодня – самой популярной и желанном гостьей.
Несомненно, она обязана этой вновь обретенной популярностью своему мужу, идущему рядом, надменному герцогу Сент-Остину, весь вид которого словно говорил: «Пусть кто-нибудь только посмеет бросить в адрес моей жены оскорбительное слово или недобрый взгляд». Как Ли ни старалась оставаться равнодушной, она вдыхала головокружительный запах его кожи, ощущала жар пальцев, прикасающихся к руке. Требовалась вся сила воли, чтобы не кинуться к Ричарду на шею. Но она не опозорит себя такой жалкой демонстрацией своего желания, своей нужды в нем.
Он едва ли взглянул на жену с тех пор, как они приехали, лишь бросил испепеляющий взгляд на декольте платья, когда она сняла накидку. Платье, хоть и скромное в сравнении с нарядами окружающих дам, было более вызывающим, чем все, что Ли надевала раньше. Корсет, затянутый так туго, что было трудно дышать, приподнимал и подчеркивал грудь. Если Ли надеялась добиться какой-нибудь реакций от Ричарда, то потерпела полный крах, но твердо удерживала улыбку на лице и смеялась остроумным шуткам своих собеседников.
Через весь зал Ли ощущала на своем лице напряженный взгляд лорда Грейдона, тот же ищущий взгляд, которым он удостоил ее, когда они впервые встретились в библиотеке мужа, и потом, когда она проходила через цепочку встречающих, чтобы познакомиться с его нареченной. От этого Ли чувствовала себя неуютно и не понимала почему. Нельзя сказать, чтобы это был хищный взгляд с целью соблазнить ее. Скорее, создавалось впечатление, что он пытается решить какую-то загадку или как будто пытается заглянуть ей в душу. Что он надеется там найти, Ли не имела представления. Его невеста, кажется, ничего не замечала. Леди Джулия Хотон чуть склонила голову набок. Свет свечей отражался от бриллиантовой тиары, водруженной поверх каштановых локонов, темные глаза блестели, когда Джулия улыбалась Пирсу. Все вокруг Ли шепотом называли леди Джулию холодной, надменной, сухой. Ли же видела очаровательную леди, наделенную богатством и красотой, невинную девушку, пылко увлеченную Пирсом, который непременно причинит ей боль, но она пока об этом не знает. Когда-то и Ли была такой же доверчивой, такой же невинной.
Теперь же она просто самая распоследняя дура. Она любит Ричарда, который не отвечает на ее чувство и даже не желает спать в одной с ней комнате.
Вначале Ли не заметила ничего странного. Естественно, что он оставался рядом с Джеффри, пока не миновал кризис. Но когда Джеффри начал выздоравливать, когда жизнь должна была вернуться в свою обычную колею, Ричард стал холоднее, отчужденнее, начал Избегать ее, избегать ее постели, даже отдаленно не напоминая того мужчину из плоти и крови, который преследовал ее во сне.
О, всякий раз, когда их дорогам случается пересечься, он вежлив и обходителен, словно они чужие, словно только что познакомились, словно не он целовал и ласкал каждый дюйм ее тела, словно не его тело пульсировало от нестерпимого желания. Ревность и подозрения не давали Ли покоя, путали мысли, туманили разум.
Что произошло, что сделало Ричарда таким отчужденным? Почему он не смотрит на нее? Не разговаривает с ней? Что она сделала?
– Потанцуем? – От его хрипловатого голоса в животе вспыхнул жар. Губы его были так близко к изгибу ее шеи, что Ли чувствовала, как слова вибрируют у нее на коже.
Моментальный порыв молить его о прощении за какое бы ни было совершенное ею преступление грозил завладеть Ли, но гордость и гнев взяли верх. Она не собирается ни перед кем унижаться.
Над оглушающим гулом голосов поплыли первые нежные аккорды вальса. Ли велела себе оставаться холодной, равно душной к прикосновению Ричарда, но когда вложила затянутую в перчатку руку в его ладонь, сердце безумно заколотилось в груди. Воздух в зале сделался вдруг невыносимо горячим, буквально обжигая легкие. Или, быть может, все дело было во взгляде, задержавшемся на ее губах, в иссиня-черных локонах, шаловливо упавших на лоб, в мягкой улыбке, такой вежливой, такой обходительной – притворство ради сплетни чающей толпы.
Ли попыталась отстраниться от губительного воздействия этого прикосновения.
– Так мило, что ты пригласил меня на танец, но не стоило беспокоиться.
– Я улавливаю в твоем голосе нотки сарказма, любовь мои.
«Любовь моя». Не имеющие никакого значения ласковые слова, произнесенные соблазнительно низким голосом, вызвали покалывающую боль в горле.
– Вовсе нет. Просто у меня партнеров для танцев больше, чем танцев…
Пальцы сжали ее руку.
– Ты играешь в опасную игру, если пытаешься заставить меня ревновать.
– Я и не мечтала об этом, – парировала Ли, глядя на расплывчатое пятно лиц вдоль стены, на канделябры и греческие статуи, расставленные по сверкающему залу. Куда угодно, только не на Ричарда, привлекшего ее к себе слишком близко. Его запах затягивал ее, словно в омут, глаза жгли слезы. – В конце концов, ревность – это страх потерять того, кого любишь. А поскольку я тебе в высшей степени безразлична, чего тебе бояться?
– Если вы решили испытать мое терпение, мадам, то будьте готовы к последствиям.
– Не понимаю, что ты имеешь в виду. В чем ты меня обвиняешь?
– Если ты предложишь свою благосклонность одному из этих пустоголовых бездельников, пялящихся на твою грудь, то очень скоро пожалеешь об этом.
Маска вежливой обходительности упала, сменившись грубостью, которая потрясла Ли. Она попыталась вырвать у него свою руку, но он лишь усилил хватку.
– Возможно, тебе трудно в это поверить, – сказала Ли, выдавливая улыбку, – но не все женщины шлюхи. А теперь отпусти меня. Я не желаю продолжать этот фарс.
– Зато я желаю. – Он окинул плотоядным взглядом выпуклость ее груди. Глаза его потемнели, губы сжались. – Ты будешь улыбаться мне, хлопать ресницами и смеяться, откинув назад голову, чтобы я мог упиваться видом твоей кремовой плоти, твоими розовыми сосками под этим прозрачным платьем точно так же, как весь вечер упивались этим зрелищем все чертовы щеголи в зале. Ты оставила их чуть ли не пускающими слюни, жаждущими обхватить ладонями твои груди…
