Мэнди Коллинз - Приглашение на танец
Мэдди нахмурилась и сказала с досадой:
— Думаю, он в городе. Он обещал прислать свои извинения. Но, Сесили, ты ведь не хуже меня знаешь, как неженатые мужчины нервничают на свадьбах. А мой брат, боюсь, относится к таким событиям с еще большим страхом, чем остальные.
— Очень гадко с его стороны, — заявила Джульет. — Мог бы и показаться ненадолго. Пусть они с Сесили не кровные родственники, раньше это не имело значения.
Сесили поспешила успокоить кузин:
— Не волнуйтесь, я совсем не обиделась. Хотя мне любопытно, что могло задержать его в городе, когда охотничий сезон в разгаре.
— Кажется, он упоминал игру в карты, — сказала Мэдлин с усталым вздохом. — В доме лорда Питера Нотона. Тяжело иметь брата с репутацией сумасброда. Мама из-за этого все время волнуется, да и репутации всей семьи это точно не идет на пользу. Стоит ли удивляться, что за три года, которые прошли после моего дебюта, никто не попросил моей руки. Ни один мужчина в Лондоне не захочет получить в приданое такого зятя.
Сесили и Джульет сочувственно пожали ей руки. Потом Сесили осторожно поинтересовалась, стараясь не выдать голосом своей заинтересованности:
— Стало быть, Нотон известен как игрок? — Лукас только вчера сказал ей, что, по слухам, сэр Питер добавил к своей обширной коллекции египетских сокровищ несколько недавно обнаруженных артефактов. — Я о нем мало что знаю; слышала только, что он любитель древностей.
— А! — отмахнулась Мэдди. — Типичный повеса. Чем бы он ни интересовался: игрой, женщинами, — во всем склонен к излишествам. Дружки Джейми только о том и говорят, какой лорд Питер замечательный. Как он обошел всех, когда они устроили скачки на карриклах от Аскота до Лондона, как в кулачном бою он поставил Джентльмену Джонсону синяк под глазом.
Мэдди фыркнула с отвращением:
— Уже надоело про него слушать. Если мне когда-нибудь посчастливится оказаться в обществе Нотона, я ему так и скажу. Но это маловероятно, поскольку он терпеть не может приличный круг знакомств и скорее съест собственные сапоги, чем перешагнет порог «Олмака». Кстати, последнее — его собственные слова. Он это сказал, когда приходил с визитом к Джейми в Эссекс-Грейндж.
— Мэдди, ты говоришь так, будто проводила исследование его выходок, — лукаво заметила Джульет. — Кто-нибудь может подумать, что ты увлечена сэром Питером!
Мэдди слегка покраснела. Сесили это заинтриговало. Она решила, что, когда они с Лукасом навестят лорда Нотона, надо будет присмотреться к нему получше. Однако она не собиралась передавать мужу то, что узнала на этом приеме. Лукасу наверняка известна скандальная репутация лорда Нотона, но если ему об этом напомнить, он может, воспользовавшись правом мужа, запретить ей ехать вместе с ним к этому человеку. Если сэр Питер и впрямь так полон духа соперничества, как утверждает Мэдлин, возможно, он завладел артефактами, добытыми в последней экспедиции лорда Херстона не ради научных исследований, а только для того, чтобы хвастаться перед другими коллекционерами.
Сесили отозвали от кузин, и до конца свадебного завтрака она принимала поздравления, непринужденно беседуя с другими гостями. Сесили сама не ожидала, что ей будет так весело. За последние несколько лет она побывала на многих светских приемах, но ни один не доставил ей подобного удовольствия. Она не знала, в чем причина: в том ли, что она была виновницей торжества, или в том, что у нее появилась уверенность в себе. Но когда Лукас повез Сесили в свой городской дом, она чувствовала одновременно и усталость и, неожиданно для себя, счастье.
Когда карста остановилась на Гросвенор-сквер, это место показалось Сесили чужим и неуютным, и ей захотелось уехать в Херстон-Хаус, а не быть хозяйкой в доме Лукаса. Но она стряхнула с себя это ощущение, решив, что это нормальное последствие резкой перемены в ее жизни.
На пороге дома их встретил дворецкий Уоткинс, а все слуги, какие были в наличии, выстроились в ряд приветствовать новую хозяйку. И именно в тот момент Сесили вдруг отчетливо осознала свое новое положение. Когда она приблизилась к концу шеренги слуг, непомерность того, что она на себя приняла, словно навалилась на нее своей тяжестью, и силы вдруг оставили ее. Заметив это, Лукас взял жену под руку и распорядился приготовить каждому из них ванну и подать обед.
Приведя Сесили в покои герцогини, он сказал:
— Отделать комнаты заново, конечно, не было времени, но вы можете сделать это по своему вкусу.
Сесили только и смогла что кивнуть. Комнаты показались ей на удивление уютными и, к ее радости, выглядели не так богато, как она ожидала. Обои, портьеры и обивка мебели были выдержаны в кремовых и бледно-голубых тонах.
— Эта дверь, — Лукас показал на дверь в противоположной стене, — ведет в гостиную между вашей комнатой и моей. Примерно через час там будет накрыт стол.
Лукас говорил официальным тоном, и Сесили вдруг поняла, что непривычная интимность их положения, по-видимому, приводит мужа в такое же замешательство, как и ее. Не дав Лукасу уйти в свою комнату, Сесили положила руку на его локоть.
— Ваша светлость, подождите.
Лукас повернулся к ней, вопросительно подняв брови, но при этом накрыл ее руку своей и небрежно погладил большим пальцем запястье.
— Мы теперь муж и жена, — тихо сказал он. — Я бы очень хотел, чтобы ты называла меня по имени.
Сесили вдруг засмущалась, ее щеки залились румянцем.
— Хорошо… Лукас. Я надеялась, что… пожалуйста, останься.
Он снова вопросительно поднял бровь. Его взгляд упал на кровать, потом вернулся к лицу жены. Он взял руку Сесили, поднес к губам и поцеловал кончики пальцев.
— Я хотел дать тебе возможность отдохнуть. Если прошлую ночь ты провела так же беспокойно, как я, тебе определенно нужно вздремнуть.
— Мы можем лечь спать… вместе?
За последние несколько дней в жизни Сесили произошло множество перемен, и почему-то перспектива остаться в новой спальне одной вызывала у нее беспокойство. Лукас удивленно расширил глаза, но кивнул:
— Иди сюда.
Все еще держа Сесили за руку, Лукас повел ее через гардеробную, а потом через общую гостиную в свою комнату. Его спальня походила на спальню Сесили как зеркальное отражение, но была декорирована в более строгом стиле — вместо бледно-голубого цвета здесь был темно-синий. В центре красовалась большая внушительная кровать. У кровати Лукас остановился, жестом предложил Сесили сесть и, к ее смущению, принялся раздевать, начав с туфель и чулок.
— Лукас! Я имела в виду только… как бы это сказать… сейчас еще день, и мы ведь не можем заниматься…
