Никола Корник - Сладкий грех
— Ужасно жаль, старина, — произнес человек в домино.
Эван узнал голос Нортеска. Он поднял руку в знак благодарности, и Нортеск в ответ кивнул.
Лотта впихнула его в дверь, которая вела в библиотеку, где воздух был пропитан невыразимо приятным запахом дорогого табака. В углу библиотеки находился ход к винтовой лестнице. Лотта сорвала со стены антикварный клинок и бросила его Эвану, из чего он понял, что она предполагает держать оборону на узких ступеньках. Интересно, выдержит ли клинок. Тем лучше — есть случай проверить! Солдаты набились в библиотеку, карабкаясь по лестнице. Лотта продолжала тянуть его вверх по ступенькам. Дьявольски трудно сражаться на узкой лестнице, где невозможно развернуться одному человеку. Но это давало определенные плюсы в бою, так как противник не мог использовать численное преимущество. Эван не стремился никого убивать — это привело бы к очень большим осложнениям, потому оборонялся очень аккуратно. Одного он ранил в руку, раскроив рукав, следующий получил удар в плечо. Все нападавшие отступили при виде первой крови. Эван подумал, что, сражайся они на поле битвы, не заслужили бы доброго слова. А вот клинок оказался хорош — великолепно пригнан по руке.
Вместе с Лоттой Эван отступал вверх по лестнице к спальне, и, наконец, она захлопнула дверь перед носом преследователей и повернула в замке ключ. Эван протянул руку, чтобы предостеречь и остановить ее. Но Лотта уже вошла во вкус, и ее вряд ли можно было остановить. Она сорвала с лица маску, и ее глаза горели возбуждением и страстью. Золотисто-каштановые волосы, украшенные россыпью рубинов, в беспорядке выбивались из-под капюшона домино.
— К лестнице для прислуги, — выпалила она. — Вперед!
Пожав плечами, Эван последовал за ней через лабиринт коридоров и дверей, от спальни к спальне, вниз по лестнице для прислуги, пролет за пролетом, пока они не оказались на кухне. Слуги разбегались при виде обнаженного клинка, посудомойка, взвизгнув, прикрыла голову фартуком, поваренок шмыгнул в укромное местечко. Пыхтя и отдуваясь, в дверях показался Грегори Каминз под охраной капитана. Эван мог бы поклясться, что едва ли ему приходилось бывать в собственной кухне. Капитан поднял винтовку и прицелился, но промахнулся. Пуля ударила в большой железный котел и рикошетом вылетела в окно. Слева подскочил человек с кухонным ножом. Одним быстрым движением Эван выбил нож из его руки. Краем глаза он успел заметить, как Лотта воспользовалась замешательством и, схватив большое блюдо для пирога, разбила его о голову бывшего мужа. Грегори Каминз мешком повалился на пол.
— Слухи об этом побоище еще долго будут обсуждаться в свете, — произнес знакомый голос прямо над ухом Эвана.
Нортеск протянул руку и, подхватив Лотту, увлек их к выходу. Вскоре они оказались возле конюшен, где уже ожидала закрытая карета.
— Дайте мне ваши бумаги, — сказал Нортеск, протягивая руку. — Я разберусь с этим недоразумением.
Эван достал из нагрудного кармана и вручил письмо Дастера, в котором содержалось разрешение на отъезд Эвана.
— Спасибо, — поблагодарил он, пожимая руку Нортеска.
— Доброго пути, — кивнул тот в ответ.
Лотта смотрела на Эвана широко раскрытыми потемневшими глазами. Предвосхищая вопросы, готовые сорваться с ее губ, Эван подсадил ее и захлопнул дверцу кареты. Экипаж рванул вперед.
— Так у вас было при себе разрешение все это время? — выдохнула она.
— Конечно, — ухмыльнулся Эван.
Лицо Лотты отразило бурю эмоций, вскипевших в ее душе так же быстро, как молоко на плите.
— Тогда, дьявол меня раздери, для чего весь этот спектакль?
— Если к тебе приближается взвод вооруженных солдат, стоит сражаться, а уж потом спрашивать, в чем дело, — спокойно заметил Эван. — В противном случае тебя убьют и лишат шанса задавать вопросы. К тому же вы чудесно развлеклись. Не хотелось испортить вам удовольствие, — галантно добавил он.
— Что? Да я чуть не умерла от страха! — вскричала разъяренная Лотта. — Я думала, они арестуют или даже убьют вас! И я бы не поручилась, что вы этого не заслуживаете, — продолжала она, сверкая глазами. — Удивляюсь, как это я стала помогать вам! Вот уж действительно погорячилась!
— Все же признайтесь, вам понравилось, — заметил Эван, перехватив сердито жестикулирующие руки Лотты и целуя в ладонь.
Ее пальцы сжались от удовольствия.
— Я получила настоящее наслаждение, уложив Грегори этим блюдом. Вот уж точно! Думаю, все посмеялись… — Удовлетворенная улыбка приподняла уголки ее губ. — А вы потрясающе ловко деретесь, Эван Райдер. Рада случаю убедиться, а то мне трудно было бы поверить в те легенды, которые ходят о вас. Совершенно непостижимо, как вам удалось не убить никого из солдат!
— С трудом, — усмехнулся Эван. — Боюсь, я унес с собой ценный трофей — этот превосходный клинок, — добавил он, бережно укладывая рапиру на пол кареты. — Вероятно, мне следует вернуть ее владельцу?
— Я бы на вашем месте не беспокоилась, — слегка пожав плечами, сказала Лотта. — Все равно Грегори никогда не сможет им воспользоваться. Он умеет сражаться лишь с помощью газетных статеек. Но все же как получилось, что властям оказалось неизвестно о разрешении на посещение Лондона, которое они сами же и выдали?
— Интересный вопрос, — согласился Эван. — Думаю, кому-то пришлось здорово потрудиться, чтобы навлечь на меня неприятности.
Он откинулся на сиденье кареты. Ее плавный ход действовал на него убаюкивающе, успокаивая лихорадку недавнего боя и жажду крови. Убивать или быть убитым. Сражаться или бежать. Вот ключ ко всему, думал он. Кто-то постарался расставить для него ловушку. Кому-то было нужно, чтобы он сражался и погиб.
— Думаю, нашелся человек, который донес властям в Лондоне, будто я нарушил режим, — медленно произнес он. — Все было устроено так, чтобы не дать мне времени представить бумаги. Я опасен — вот почему явился целый взвод солдат с саблями и ружьями. Мне не оставили шанса.
— Всегда готовый схватиться за ружье солдат или шальная пуля, — сузив глаза и подавшись вперед, предположила Лотта.
— Что-то в этом роде, — согласился Эван. — Существует много способов нанести удар в спину. Разумеется, все разъяснилось бы, но слишком поздно.
— Ловко придумано, — заметила Лотта. Ее глаза сияли из темноты. — Но кем?
— Кто же вам скажет? — покачал головой Эван. — Уже ясно, что в Вонтедже есть человек среди своих, который шпионит для властей. Возможно, это Печейс. Американец наиболее естественный союзник для британцев, чем француз.
— Печейс — честнейший человек, — упрямо тряхнув головой, возразила она. — Он никогда бы не продал вас.
