Лаура Гурк - Грешная жизнь герцога
В отчаянии он смотрел, как она уходит. Он мог вынести ее гнев, даже ее ненависть, потому что они свидетельствовали о том, что она все еще питает к нему страсть, которая может перейти в любовь. Но презрение – другое дело. Без ее уважения все, что она сказала, оборачивалось правдой. Он был ничем. Рис смотрел, как она вышла, и знал, что все, о чем он мечтал последние несколько дней, превратилось в пыль.
Глава 16
Наследница Абернати разрывает помолвку! Обманутый герцог раздавлен.
«Соушл газетт», 1894 годПрежде чем встретиться с Рисом, Пруденс сделала необходимые приготовления. Она уже все упаковала и оплатила гостиничные счета. Она открыла Уоддел горькую правду о мистере Фейне. Она выдержала мольбы дяди и самодовольное ликование тети. Она позаботилась о наемном экипаже, который должен был доставить их на железнодорожную станцию, и о том, чтобы поезд был готов немедленно отправиться в путь, как только они сядут в него.
Когда она вышла из комнаты, ей уже ничего не нужно было делать. Она сразу села в экипаж рядом с горничной и до самой станции ни разу не оглянулась.
На станции Пруденс села в поезд, который Рис купил для нее, но в ту ночь, возвращаясь в Лондон, она не пошла спать в свой спальный вагон, она не могла лежать там, где Рис так сладко целовал и ласкал ее. Все спали, а она в одиночестве сидела в вагоне-гостиной, уставившись в темное окно и пытаясь решить, что делать дальше.
Миллионы Абернати, вероятно, она потеряет, потому что представить себя замужем за кем бы то ни было она не могла. Позволить какому-то мужчине целовать и ласкать ее так, как это делал Рис, нет, это невозможно даже вообразить. Его предательство показало Пруденс, что ни одному мужчине нельзя доверить сердце, пока на карте стоят миллионы фунтов. Она размышляла о других людях, которые окружали ее в последние два месяца, – об Эдит, Роберте, Миллисент – людях, которые и не вспомнили бы о ней, если б не наследство, и ей было очень горько, так горько, как никогда в жизни.
Пруденс всегда считала, что нет ничего лучше, чем иметь много денег. Как же она ошибалась! Мария и мистер Уитфилд пытались предупредить ее, что деньги могут не дать счастья, которого она ожидала. Тогда она не понимала, что они имели в виду. Теперь понимает, и понимание далось тяжело. Хотя красивые платья жизнь в «Савое» и личный поезд доставляли Пруденс большое удовольствие, они не могли заменить тех вещей, которые на самом деле делают человека счастливым.
По этой причине она была готова отказаться от наследства, хотя сожалела, что не сможет помочь своим подругам, как надеялась. Что до нее самой, то она два месяца вела жизнь богатой наследницы, и с нее достаточно. Она хочет снова стать собой. Пруденс Босуорт была счастлива. Она знала свое место в мире, у нее были друзья – настоящие друзья, – на которых можно положиться, и маленькая уютная квартирка, которую можно было считать домом. Это и столько денег, чтобы на них можно было прожить, – все, что действительно нужно.
Ей придется найти новое место, где не надо будет так много работать. До конца года она может рассчитывать на определенную сумму из наследства отца, которую она потратит по своему усмотрению. Может быть, она откроет собственную швейную мастерскую. Ее подруга Эмма, ставшая виконтессой, поможет заиметь клиентуру. Поезд следует вернуть, помолвку официально расторгнуть. Мистер Уитфилд наверняка сумеет позаботиться об этом.
Решая, как жить дальше, Пруденс старалась не думать о Рисе, но в темноте и спокойствии, когда ничто не отвлекало ее, только ритмично стучали колеса, невозможно было направить мысли в другом направлении. Невозможно было не вспоминать его необыкновенную улыбку, волшебство его прикосновений, горячие, сладкие поцелуи и ликование сердца, когда она верила, что он любит ее.
Ей хотелось оцепенеть, утратить способность чувствовать, но, сколько Пруденс ни напоминала себе, что Рис не стоит даже минутного страдания, она не могла оставаться равнодушной. Все в ней болело, как будто с нее содрали кожу.
«Поцелуйте меня, опьяневшая девочка».
Пруденс закрыла глаза, слеза покатилась по ее щеке. Она смахнула ее, но за этой слезой последовала другая. Пруденс рассердилась, на этот раз на себя за то, что льет слезы по ничтожному обманщику. Но когда покатилась следующая слеза, у нее не нашлось сил остановить ее.
Она свернулась калачиком, прижала колени к груди и дала волю слезам. Она оплакивала свои глупые иллюзии, свои романтические идеалы, конец своих мечтаний. Больше всего она оплакивала свою любовь, которая жила в ее сердце и которой никогда не было в сердце Риса.
Начинался новый день. Рис смотрел на озеро, на голубые и розовые отсветы, порождаемые восходящим солнцем, но внутренним зрением видел только, как в глазах Пруденс умирали любовь и обожание. Вокруг было тихо, но ему слышались презрительные слова: «Ты бесполезен. Ты ничто».
Она не сказала ему ничего нового. Он давным-давно знал, что его жизнь представляла собой бесполезную трату времени. Он вспоминал те дни в Париже, когда злоупотреблял абсентом. Свою жизнь в Италии – азартные игры, шампанское, женщины. Он оглушал себя любыми способами, которые позволяли забыть, что он не спас брата. Он отказывался признавать что-либо значимым для себя, потому что невозможно было сохранить это, удержаться за это. Под оболочкой циничного гражданина мира он спрятал внутри пустоту, образовавшуюся в нем, когда ему было двенадцать лет.
«Лжец. Какой ты лжец!»
Обвинение стучало в его мозгу, возвращая к прошлому. Летиция сказала ему то же самое, когда он пытался рассказать ей об Ивлине, когда он пытался спасти Томаса от второго лета в Уинтер-Парке. По иронии судьбы тогда, когда правда значила больше всего, ему не поверили. Рис уперся локтями в колени и спрятал лицо в ладонях. «В обмане я преуспел гораздо больше, – устало думал он, – чем тогда, когда говорил правду».
На одном из ильмов над его головой запел зяблик. Рис выпрямился, слушая это обещание дома, звуки словно пробивали брешь в его защитной оболочке.
Он встал и пошел. Он взобрался на холм только чтобы избавиться от этого звука, но когда достиг вершины холма и посмотрел вниз на замок Сент-Сайрес, место, которое они с Пруденс решили сделать своим домом, он снова почувствовал треск разрушаемой оболочки, новый приступ отчаяния и страха, который угрожал раздавить его. Что теперь делать? Последние несколько дней, проведенные здесь с Пруденс, были самыми счастливыми в его жизни. Но ее больше не было, и он чувствовал себя еще более потерянным и опустошенным, чем когда-либо прежде. Он не мог жить так, как жил раньше, до встречи с ней, и он не знал, как ему жить без нее в будущем.
