Констанс Холл - Мой дорогой герцог
– Но это не я тебя обманывал, а твой отец. Я посылал очень небольшие суммы, чтобы ты не догадалась, от кого они. Но твой отец не тратил их на тебя, как я того хотел.
– Неудивительно. Отец был эгоистом, но тем не менее я чувствовала себя счастливой. Потому что знала, что он любит меня.
По лицу Эдварда пробежала тень, но он тут же надел маску невозмутимости.
– Ты знаешь, где сейчас мой отец? Наверняка не во Франции.
– Я отослал его в Бат.
– Мне нужно уведомить Джереми, он нанял на Боу-стрит…
– Джереми давно обо всем знает. И не стал нанимать сыщика. Твое прошлое ему известно.
– Ну разумеется, оно известно всем, кроме меня! – Ты…
– Убирайся! – Она указала на дверь. – Я достаточно наслушалась. Оставь меня, пока я не подняла крик на весь дом.
С минуту он сверлил ее взглядом, потом швырнул кролика на стол и вышел без единого слова.
Келси посмотрела на растерзанного кролика, взяла его, прижала к себе. Клочья ваты все падали и падали на пол, чучело похудело. Содрогаясь от рыданий, Келси упала на пол.
Опустошенная, в полном изнеможении, Келси выбежала из Стиллмора с кроликом на руках. Ей нужно было немедленно покинуть Эдварда, оставить позади всю ложь прошлого. Ночь выдалась душная. Вся в поту, Келси добежала до деревни. На ее счастье, все жители уже спали, только собака священника, привязанная у магазина, рычала ей вслед. Ее дом находился на дальнем конце деревни, и она, задыхаясь, ворвалась в него через черный ход, с шумом захлопнув за собой дверь.
Она хотела позвать отца, но вспомнила, что он уехал и что он ей не отец. Звук ее шагов гулко отдавался в пустых комнатах, когда она прошла на кухню, зажгла свечу и отправилась на свой чердак, в бывшую спальню. Она уже не ощущала себя здесь как дома. Да и был ли у нее дом? Она подумала, что потерялась в пространстве.
Прижимая к себе истерзанного кролика, Келси прошла в свою комнату и, помедлив на пороге, огляделась. Рисунки на стенах так и остались незаконченными. Оголенные балки на потолке и ободранные косяки придавали комнате унылый вид. Книги по искусству были свалены в кучу в углу. К противоположной стене обратной стороной были прислонены ее рисунки. Она никогда никому их не показывала, даже своему отцу, ведь он был представителем старой школы, а наброски, сделанные на холсте без отрыва руки, были всего лишь пробой. Возможно, это была ее прихоть, но она не могла заставить себя расстаться с ними.
Она поставила свечу на прикроватный столик, положила кролика на подушку, разделась, расплела косу и подошла к умывальнику. Склонившись над чашей, набрала в кувшин воды и плеснула на лицо, шею и грудь. Вода заструилась по ее разгоряченной коже, и она вздохнула, почувствовав облегчение. Она жива. Внутри у нее все умерло, но она еще способна реагировать на внешние раздражители.
Она обтерлась губкой, движением головы откинула на спину волосы. Взяла с тумбочки полотенце, вытерла лицо и, обернув его вокруг шеи, прошла к окну и распахнула ставни.
Окошко было небольшое, нижняя рама едва доходила ей до талии. Келси облокотилась на подоконник и перегнулась через него, как делала это раньше, в душные летние ночи. Воздух был напоен ароматом цветущей лаванды, разросшейся под окном. Каждая звездочка в небе манила туманным блеском, словно скрывая какую-то тайну. Все в этой жизни покрыто тайной и ложью, пронизано лицемерием. Она снова вернулась мыслями к своим настоящим родителям. Желали ли они ее? Любили ли, когда она появилась на свет? Или она оказалась помехой, которую сплавили на руки няне?
Какой-то шорох внизу отвлек ее от размышлений. Она выглянула в сад, залитый лунным светом, посмотрела за ограду и заметила какое-то движение.
Эдвард! Он сидел верхом на лошади, не сводя с нее глаз.
Глава 19
Словно зачарованный, Эдвард смотрел на девушку. Позади нее мерцало пламя свечи, придавая золотистый оттенок ее коже. Он не в силах был отвести взгляд от молочно-белой лебединой шеи, высокой груди. Полотенце, свисавшее с плеч, едва прикрывало соски.
Видимо, она заметила его. Ее руки взметнулись, прикрывая груди, она отскочила от окна и исчезла, прервав очарование. Он не собирался наблюдать за ней, но, узнав, что она покинула замок, поехал следом, чтобы убедиться, что она благополучно добралась. Ему и в голову не могло прийти, что она полураздетая выглянет в окно, возбуждая его своей эротичностью.
Он скрипнул зубами, повернул Даджера и, отпустив поводья, поскакал к дому. Теплый ветер обдувал его лицо, и ему казалось, что пальцы Келси прикасаются к нему. Он представил ее губы на своих губах, груди в своих ладонях, выражение лица, когда она слилась с ним в экстазе, звук ее хрипловатого голоса: «Я люблю тебя».
Желание погрузиться в ее упругую, горячую плоть распирало его. Мысль о том, чтобы вернуться в ее коттедж и заняться с ней любовью, мелькнула, но сразу же погасла. Он не мог этого сделать. Был уверен, что Келси возненавидела его. Ему нужно забыть ее для их же собственного блага.
Он осадил коня возле озера, соскочил на землю и опрометью кинулся к берегу. Стянув сапоги, он, как был в одежде, нырнул в воду, однако не почувствовал облегчения, желание все нарастало.
На следующее утро Келси завтракала на кухне, стараясь заглушить подступавшую к горлу тошноту. Она почувствовала недомогание прошлой ночью, увидев Эдварда под своим окном. Она не могла поверить, что он преследовал ее и захватил врасплох почти раздетой у окна. От унижения и злости она не спала полночи, но на рассвете ей стали грезиться поцелуи Эдварда, ей казалось, что она ощущает его сильное тело рядом с собой, испытывая ни с чем не сравнимое сладострастное наслаждение. Она никогда не избавится от мыслей о нем. Как же она его ненавидит!
Она вздохнула и пожевала кусочек бисквита. На вкус он был, как высохший комок грязи, и она с трудом проглотила его. Стук в дверь заставил ее вздрогнуть. Она положила бисквит на тарелку и пошла открывать.
– Доброе утро, мадам. – За дверью стоял тощий джентльмен с вытянутым лицом. Сверкнув юркими проницательными глазками, он поклонился, сжимая шляпу в руках. Затем выпрямился, разгладил накрахмаленный галстук и спросил: – Мисс Уолларил дома?
– Я мисс Уолларил, – бросила Келси.
Он осмотрел ее с ног до головы, задержав взгляд на заляпанной краской одежде и растрепанных волосах, нахмурился.
– Я, должно быть, ошибся, мне нужна Келси Уэнтуорт Уолларил.
– Это я, сэр. И я не в том состоянии, чтобы излагать вам сейчас свою родословную. Говорите, какое у вас ко мне дело, или идите своей дорогой. – И Келси прикрыла дверь.
– Подождите! Я мистер Бернард Брекеридж, поверенный фирмы «Дженкинз и Дженкинз». Я проделал долгий путь из Лондона, чтобы обсудить с вами пункты доверенности на управление имуществом, оставленным вашим отцом. Надеюсь, вы помните, что сегодня день вашего рождения и вы теперь совершеннолетняя.
