Элизабет Хойт - Скандальные наслаждения
И более того – у нее нет сомнений, что она получит от этого удовольствие.
Это любовь? Глупый вопрос. Она достаточно взрослая, чтобы не принять физическую тягу за любовь, но все же… вопрос не выходил из ума. Если она ничего к нему не чувствовала, то наверняка у нее не возникло бы это неодолимое желание быть с ним? И совершенно определенно она не стала бы горевать от того, что им придется расстаться.
Гриффин вздохнул и скатился с нее. Она ощутила себя брошенной.
– Прости, – невнятно произнес он. – Я чуть тебя не раздавил.
– Ты не раздавил, – вежливо ответила Геро, словно он извинился за то, что наступил ей на ногу во время танца.
Гриффин что-то пробурчал, обнял ее за плечи и прижал к себе. Она лежала и смотрела, как он погружается в сон, как поднимается и опадает его грудь, как трепещут ресницы.
Геро вдыхала его мужской запах и думала о том, чту она чувствует рядом с ним. Думала о том, как он иногда на нее смотрел, словно она была редкостной заморской птичкой, чью песнь он не до конца мог понять. Геро думала о Мэндевилле, о том, какой он безукоризненный джентльмен. Думала о Максимусе, о его гордости и ненависти. Она думала о себе и о том, что она узнала с той роковой поездки в карете, когда коснулась рукой голой мужской плоти. Коснулась Гриффина.
А когда в комнате начало темнеть, Геро приняла решение.
Она знала, что должна делать.
Глава 14
Следующим утром все три принца с мрачным видом собрались во дворе конюшни, поскольку королева пожелала прокатиться верхом. Когда все уже сидели в седле, королева Черновласка посмотрела на своих женихов и спросила: «Что является душой моего королевства?»
Она бросила взгляд на старшего конюха, но такой мимолетный, что этого, кажется, никто не заметил. Однако старший конюх почтительно дотронулся рукой до своей шляпы, и на его губах появилась еле уловимая улыбка.
Королева выехала со двора в окружении принцев… Из сказки «Королева с черными как вороново крыло волосами»
– Не могу понять, зачем миссис Вон устраивать музыкальный вечер каждый сезон? – говорила кузина Батильда на следующее утро за завтраком. Она с негодованием помахала приглашением, а Миньон, сидевшая у нее на коленях, попыталась цапнуть карточку.
Геро незаметно отодвинула чашку кузины Батильды подальше от края стола.
– Она скупится потратить деньги на талантливых музыкантов, – продолжала кузина Батильда, – и мы вынуждены слушать фальшиво пиликающих скрипачей и подвыпивших певцов, и при этом нам подают разбавленное вино и непропеченные кексы.
– Если ее вечера так ужасны, то зачем туда идти? – вполне резонно спросила Феба. Наступило первое утро, когда она почувствовала себя настолько хорошо, чтобы спуститься к завтраку. Правую руку ей плотно прибинтовали к груди, и она неловко ела левой.
– Моя милая девочка, – строго сказала кузина Батильда, – миссис Вон является сестрой герцогини Чадсуорт, а герцогиня – мать будущего герцога Чадсуорта, и это весьма завидная партия. Не стоит ее оскорблять.
Феба сморщила нос.
– Ну, Геро уже помолвлена, а я считаю будущего герцога Чадсуорта слабоумным. И у него совсем нет подбородка, – заявила Феба и занялась сдобной булочкой.
– Геро, объясни своей сестре, как важно сохранять хорошие отношения с герцогинями, независимо от того, есть у их сыновей подбородки или нет, – приказала кузина Батильда.
Геро открыла было рот, собираясь сказать что-то примирительное. Она не прислушивалась к разговору – голова ее была занята собственными мыслями и тем, что она собиралась сделать сразу после завтрака.
К счастью, кузина Батильда не нуждалась ни в чьей поддержке.
– Дело не в титулах, но ни в коем случае не следует раздражать сестру герцогини. Это просто дурной тон.
– Я думаю, что это она проявляет дурной тон, приглашая скучных музыкантов, – дерзко заявила Феба.
– Ты еще ребенок, – вздохнула кузина Батильда. – Ты поймешь все, когда повзрослеешь, правда, Геро?
Геро с минуту смотрела на нее пустым взглядом, соображая, о чем разговор.
– Да, конечно.
Но кузина Батильда уже отвлеклась на Миньон, скармливая ей кусочек бекона, а вот Феба, скосив глаза за стеклами очков, с любопытством взглянула на сестру.
– Ты здорова? – спросила она.
– А… да. – Геро сделала глоток остывшего чая. – Почему ты спрашиваешь?
Феба пожала плечами:
– У тебя отсутствующий вид.
– Обычное волнение невесты, – тут же заявила кузина Батильда. – Я это уже наблюдала. Девушка делается сама не своя тем больше, чем ближе день свадьбы.
– Вы так говорите о замужестве, словно это изнурительная болезнь, – засмеялась Феба.
– Для некоторых это действительно так, – загадочно произнесла кузина Батильда. – А теперь заканчивай завтрак. Максимус обещал навестить тебя сегодня утром.
Батильда многозначительно посмотрела на Геро, и та поняла, что Максимус приедет сообщить Фебе неприятную новость о ее светском сезоне – вернее, о том, что сезона дебютантки у нее не будет.
Но это печальное обстоятельство не удержало Геро – она встала и, извинившись, вышла. Она распорядилась подать ей карету. Сидеть за столом, слушая рассуждения кузины Батильды о ее браке, она была не в силах. Бедная кузина Батильда! Как же она расстроится, когда узнает, что задумала Геро.
Сколько же еще человек она разочарует? Господи, семья может никогда ее не простить. Но она намерена действовать честно, пусть это и не легко. И Геро с высоко поднятой головой вышла из кареты у Мэндевилл-Хауса.
Время для визита было неподходящее – вообще неприлично раннее, – к тому же она приехала одна, без компаньонки. Дворецкий слегка приподнял брови, когда она заявила, что хочет видеть Мэндевилла, но проводил ее в гостиную. Геро подошла к камину и уставилась невидящим взором на портрет одного из предков семьи на стене. То, что она решила сделать, приведет в ярость Максимуса, сведет на нет их договоренность и грозит опасностью Гриффину. После разговора с Томасом ей придется отправиться к Максимусу, рассчитывая только на его милосердие. Возможно, если она пообещает…
Дверь открылась, и в гостиную с обеспокоенным видом вошел Томас.
– Что такое, дорогая? Что-то случилось?
Он стоял перед ней, высокий, красивый, внушительный, а она не могла вымолвить ни слова. Геро кашлянула, обвела взглядом комнату – в углу стояли кресла.
– Я… Мне необходимо с вами поговорить. Будьте добры, сядьте.
