Хизер Гротхаус - Страсть и судьба
Сесили захотелось резко ответить Джоан, наорать на нее, но та неожиданно повернула голову и со вздохом произнесла:
— Взгляните, это не круг Фоксов там, впереди?
Сесили с трудом удержалась от того, чтобы посмотреть в сторону старой крепости в надежде, что и Джоан не обратит на нее серьезного внимания.
— Да, — сказала она сквозь зубы, стараясь казаться безразличной.
— Давайте проедем сквозь эти развалины, — торопливо предложила Джоан, и в ее голосе неожиданно прозвучала тоскливая нотка.
В это ясное солнечное утро, напоенное дыханием близкой весны, Сесили меньше всего хотелось вернуться в то самое место, где они с Оливером занимались любовью, где она забыла обо всем на свете в его объятиях, где она зачала ребенка… Это было слишком больно.
— Джоан, я…
— Это займет совсем немного времени, — настаиваю Джоан. — Прошу вас, леди Сесили. Именно здесь я в последний раз была уверена в том, что стану женой Оливера.
«Именно здесь я в первый раз представила себя его женой», — пронеслось в голове Сесили.
Чувство вины заставило ее повернуть лошадь в сторону развалин. Каждый ее шаг отдавался глухим ударом в душе Сесили, поднимая вихрь тревожных размышлений и вопросов.
— Благодарю вас, — обрадовалась Джоан и, пришпорив свою лошадь, опередила Сесили.
Вскоре она оказалась внутри круга Фоксов и неожиданно спешилась у входа в старую крепость.
Зачем она это сделала? Зачем вошла в крепость? Стояло раннее утро; внутри развалин скорее всего было сыро и темно. И опасно для молодой неосторожной женщины в подавленном состоянии.
— Джоан! — крикнула Сесили. — Джоан, не ходите туда! Там небезопасно!
Блондинка помахала ей рукой и исчезла в дверном проеме, неожиданно показавшемся Сесили зияющей пастью с гнилыми зубами.
Она поежилась от дурных предчувствий и огляделась вокруг, пытаясь успокоиться. Это всего лишь камни, развалины старой крепости. Ей на память пришла песенка, которую они с сестрами любили петь в детстве:
Раз, два, Ты и я, Три, четыре, В целом мире, Пять, шесть, Камни есть, Семь, восемь, Их попросим, Девять, десять. Будем вместе…Сесили нахмурилась. Сейчас ей не хотелось вспоминать о матери, сидевшей под старым сухим деревом рядом с кругом Фоксов. Ей не хотелось вспоминать о собиравших цветы сестрах, таких веселых, беззаботных, напевавших эту песенку… Внезапное яркое воспоминание из навеки ушедшего счастливого детства принесло ей острую боль и тоску по утраченному. Из ее глаз потекли горячие слезы.
— Джоан! — снова позвала она, тыльной стороной ладони вытирая слезы. — Джоан! Пора ехать!
Ну где же эта глупая девица? Внезапно к горлу подкатила тошнота, Сесили стало нехорошо.
— Джоан! — сдавленно крикнула она еще раз.
Неожиданно из руин до нее донесся приглушенный испуганный женский крик. Сесили живо представила себе огромную яму, оставшуюся от подземной тюрьмы, и у нее замерло сердце.
— Джоан, что с вами?
Ответа не последовало. Лишь ветви сухого дерева, под которым когда-то сидела мать Сесили, шумели и поскрипывали под порывами ветра. Сесили в страхе уставилась на дверной проем, в котором только что исчезла Джоан. Неужели она упала в яму?
Высвободив ногу из стремени, Сесили неловко спрыгнула на землю и побежала к развал и нам крепости, ожидая увидеть самое страшное.
— Джоан! Я иду к вам!
Вбежав внутрь мрачных полуразвалившихся стен, она хотела остановиться, но чьи-то сильные руки толкнули ее в спину, и она полетела в яму.
— Нет! — только и успела в ужасе вскрикнуть Сесили, падая в зияющую пасть темницы.
С трудом приходя в себя, она почувствовала под щекой холодную скользкую грязь и поняла, что, должно быть, потеряла сознание за секунду до того, как ее тело коснулось пола старинной темницы. Медленно повернув голову, она поняла, что шея не пострадала. Потом попыталась пошевелить руками и тут же громко вскрикнула от боли. Правая рука от плеча до локтя была залита кровью.
Оказалось, что дно каменной ямы было засыпано споем опавшей листвы, ила и прочих органических остатков, толщина которого составила порядка трех футов, хотя сверху этого не было видно. Сесили не могла сказать наверняка, с какой высоты она упала, но, похоже, не меньше восьми, а то и десяти футов. Падая, она поранила правую руку об острый торчащий сук полусгнившей коряги, но многолетний слой мягкой грязи спас ей жизнь.
— Правда, здорово? — неожиданно раздалось сверху.
Сесили услышала наверху у края ямы какое-то шуршание и стала вглядываться в темноту.
Усевшись на краю ямы, Джоан свесила ноги и принялась весело болтать ими, держась руками за каменные обводы. Только теперь до Сесили дошел весь ужас ее положения.
— Я-то надеялась, что ты сломаешь себе шею, — с сожалением в голосе сказала блондинка, ритмично постукивая каблучками о каменную стену. — А может, ты сломала спину? — с надеждой в голосе спросила она.
— Со мной все в порядке, — задыхаясь, проговорила Сесили. — Я ничего не сломала, только поранила руку о сук коряги.
— Не может быть! Такая хрупкая женщина, как ты, после падения с такой высоты непременно должна получить серьезную травму!
Собрав последние силы, Сесили приподнялась и села, опираясь о бедро.
— Джоан, почему…
— Может, ты потеряла ребенка? — с надеждой поинтересовалась блондинка.
Сесили замерла, уставившись на нее.
— Да, и об этом я знаю. Я догадалась об этом в то утро, когда ты вернулась с Джоном Греем из аббатства. Я увидела из окна, как тебя выворачивало у кустов, — ожесточенно произнесла Джоан. — А вот Оливер оказался слишком тупоголовым, чтобы это понять, так ведь? Хотя все почему-то меня считают тупой, а не его.
— Поэтому ты… попыталась убить меня? Потому что… я беременна?
— Не совсем так, — снисходительно усмехнулась Джоан. — Потому что ты разрушила все мои планы еще до того, как переспала с Оливером.
И это ей было известно! Сердце Сесили бешено стучало в груди.
— Джоан, я… — Мысли Сесили путались, язык отказывался ей повиноваться. — То, что случилось между мной и Оливером, это ошибка, ужасная ошибка. Он был слишком пьян, и я…
— Тебе захотелось для разнообразия побыть шлюхой? — продолжила за нее Джоан. — Знаешь, какое-то время я действительно не догадывалась об этом, хотя никогда не верила в твою святость. Но потом я вспомнила стертые колени Оливера, твое упорное нежелание ухаживать за ним в Фолстоу, и меня осенило. В то утро, когда я застала вас наедине в запертой комнате, вы были в любовных объятиях друг у друга?
