Ольга Крючкова - Яблоко Купидона (сборник)
– Глаша, скажи папеньке у меня – мигрень!
Отец семейства возмутился:
– Ох, уж эти дочери: то мигрень, то недомогание, то вялость, то хандра. Но ничего, замужем все как рукой снимет, – сказал он и направился к дочери в спальню, та лежала в постели. – Наташенька, это я… Как твоя мигрень?
Наталья закатила глаза и прошептала суфлерским шепотом:
– Ужасно, папенька, всю голову заложило.
– Может, ты простыла? Все на Арабелле скачешь, как безумная.
– Наверное…
– Я к тебе по делу, дорогая дочь.
Наталья напряглась и еще больше закатила глаза.
– Папенька, ну какое еще дело? У меня голова разламывается…
– Ничего… Как узнаешь новость, то сразу и поправишься. Граф Астафьев просил твоей руки, и я дал согласие.
Наташа подскочила, словно ужаленная, сев на кровати.
– Как? Без моего согласия?
Теперь настал папенькин черед подскочить.
– Это чего же я должен у тебя спрашивать? Из покон веку родителя решали: за кого дочери замуж идти!
– Это рабовладельческий строй! – взвизгнула Наталья.
– Что-о-о? – протянул папенька. – Начиталась книжек! Поваренную книгу читай, она тебе больше понадобится!
Наташе действительно вступило в голову, перед глазами все поплыло, и она потеряла сознание. Дмитрий Федорович настолько испугался, что не успеет породниться с графом Астафьевым, что завопил, что есть мочи:
– Врача! Мария! Глаша! Все сюда! Наташа помирает!!!
В доме начался безумный переполох. Глаша схватила нюхательную соль барыни и рысью бросилась в комнату Натальи. Она ловко расшнуровала корсаж девушки и сунула ей под нос флакон с солью.
В этот момент в комнату дочери влетела, словно тигрица Мария Ивановна. И, увидев на кровати дочь, да еще и без признаков жизни, сама чуть не лишилась чувств.
– Это все, вы! – напустилась она на обожаемого супруга. – Девушку надо было подготовить! А вы, небось, и выложили все как есть…
Погремцов растерялся.
– Да, собственно… А кто ж знал, что она так прореагирует?
– Через два дня – у графа праздник. Бальное платье Наташеньки – готово. И что теперь, позвольте спросить? – разъяренная Мария Ивановна наступала на мужа.
Тот отступал к окну под натиском ее пышных форм.
– От такого еще никто не умирал, – пытался возразить граф.
Наконец Наташа открыла глаза и простонала.
– Барыня! – завопила обрадовавшаяся Глаша. – Наталья Дмитриевна очнулись!
* * *Последующие два дня Наташа провела в постели, ловко симулируя недомогание. Родители были настолько испуганы ее обмороком, что и вовсе перестали перечить великовозрастному чаду, во всем с ней соглашаясь.
Накануне перед праздником Наташа начала вновь ссылаться на головные боли. Мария Ивановна не на шутку обеспокоилась и велела Глаше снова заварить успокоительный травяной сбор, который Наташенька благополучно выливала в ночной горшок.
Посоветовавшись с мужем, Мария Ивановна сказала дочери:
– Душа моя, если тебе завтра не станет лучше, то в Астафьево-Хлынское мы поедем с папенькой вдвоем. Ты же отдыхай.
– А как же граф? Что вы скажите ему? – поинтересовалась Наташа, разыгрывая искреннее огорчение.
– О, не беспокойся. Скажем, что ты каталась на Арабелле и слегка простудилась.
Наташу такая версия вполне устроила, и она решила: завтра прямо с утра у нее начнется мигрень.
Как только маменька покинула комнату, Наташа села на кровати и приказала Глаше:
– Бумагу, перо и чернила! Быстро!
Наташа села за туалетный столик и набросала наспех на бумаге:
«Сударь!
Крайние обстоятельства вынудили написать вам это письмо. Умоляю, завтра в семь часов вечера ждите меня на прежнем месте».
* * *Наташа появилась верхом на Арабелле, шарф ее шляпки развевался на ветру. Лошадь скакала во весь опор.
«Что-то случилось», – подумал поручик.
Арабелла приблизилась к жеребцу Корнеева, и ткнулась тому в морду влажными губами: даже лошади испытывали симпатию друг другу, не говоря уже об их хозяевах.
Наташа была разгорячена быстрой ездой, ее лицо пылало. Константин спешился и помог девушке спуститься с лошади. Прекрасная всадница скользнула в его объятия и, конечно, гусар не выдержал и страстно поцеловал ее.
У Наташи перехватило дыхание: события развевались столь стремительно, что не было времени думать о последствиях…
Влюбленные разомкнули губы и перевели дыхание. Наташа взглянула в глаза своего рыцаря и вымолвила:
– Поцелуй меня еще…
Корнеев не ожидал подобной реакции от стыдливой провинциалки, приписав себе, как впрочем, и обычно, особенное умение обращаться с противоположным полом.
И снова, переведя дух от долгого страстного поцелуя, поручик, наконец, вымолвил:
– Душа моя, как я рад тебя видеть…
– И я тоже…
Наташа взяла Константина под руку, и она углубились в рощицу.
– Глаша положила записку в дупло, как обычно… Что за срочность? Что случилось? Ничего не скрывай от меня. – Константин повернул к себе девушку и заглянул ей в глаза.
– Я сделаю все, что в моих силах, только скажи, что же случилось…
– Пока не случилось, но может и весьма в скором времени… Папенька хочет выдать меня замуж за человека, который старше на сорок лет…
– Боже мой! – воскликнул Константин. – Сей жених тебе годится в дедушки!
– Вот именно… Константин, я не хочу за него замуж, хоть он и богат… лучше в монастырь…
– Помилуй, Наташенька, зачем в монастырь? Может, стоит поговорить еще раз с твоим папенькой, объяснить ему?
– Ах, мон шер, все бесполезно. Он ничего не желает слушать, – расплакалась девушка.
– Может быть, я смогу помочь тебе?
Наташа взглянула на гусара заплаканными глазами, отчего они казались двумя темными блестящими вишнями. Константин почувствовал, что теряет самообладание, и тотчас привлек барышню к себе, снова страстно поцеловав.
У Наташи закружилась голова. Она поняла, что уже после этого поцелуя точно не выйдет за графа, чего бы ей этого ни стоило.
Константин также пребывал в полном смятении чувств, если до сегодняшнего дня Наташа казалась ему просто милой и благовоспитанной барышней, то сейчас, он сомневался в невинности своих намерений, с трудом подавляя свои плотские желания.
Наташа, хоть и была неопытна в подобного рода делах, но теоретически – весьма подкована, благодаря массе прочитанных любовных романов.
– Костенька! – взмолилась она. – Неужели мы вот так и расстанемся? – спросила Наташа, вспомнив некую реплику из романа, какого точно теперь сказать трудно.
Девушка снова всхлипнула.
– Нет! Я…я люблю тебя, Наташа! И не хочу, чтобы ты выходила за старика! Не хочу и … не допущу этого! – воскликнул гусар, подчиняясь чувствам, охватившим его, но, отнюдь, не разуму, который бы спросил: а на что вы, собственно будите жить?
