Лайза Бингхем - Бенгальские рубины
– Почему, мама? Почему я не могу вспомнить? – Элоис нахмурилась, пытаясь сосредоточиться и рассеять туман, окутавший ее мозг. Но не могла вспомнить ничего, кроме утра, когда впервые проснулась в Академии Сакре-Кер. Ей было тогда пять лет.
И все эти долгие годы детства терялись в мрачном водовороте путаницы. И боли. Когда Элоис пыталась что-то вспомнить, где-то в основании черепа ее начинала мучить тупая боль такой силы, что девушка оставила всякую надежду рассеять эту темноту.
Школьные подруги, как и наставницы, были осторожны в общении с Элоис из-за ее "нервного расстройства". Только мистер Хэмфрис осмеливался помочь ей, рассказав немного о Джин Кроуфорд. Он поведал ей также историю оригинальной помолвки Элоис и простого школьного учителя Мэтью Элиаса Уотертона. Ее отец неохотно согласился на этот брак и аннулировал соглашение сразу же после смерти Джин.
Элоис закрыла сундук и положила узелок с вещами на крышу. За последние несколько дней она пыталась разжалобить охрану, которую мистер Хэмфрис нанял на время поездки. Она пришла к выводу, что никого из них нельзя ни подкупить, ни уговорить, ни обольстить. Однако страж, который должен был нести караул этой ночью, любил подремать на посту. Потому-то девушка и решилась на побег.
Двенадцать шагов по носовой части корабля, двадцать два шага по корме.
Приложив ухо к двери, Элоис напряженно вслушивалась, но, кроме всплеска волн и биения собственного сердца, ей не удалось ничего расслышать. Затем она услышала скрип стула, ворчание, вздох…
Раз… два… Элоис дрожащими пальцами собрала волосы и заплела их в толстую косу. К счастью, их темно-каштановый оттенок сливался с темнотой и не бросался в глаза.
Охранник прошел в заднюю часть корабля. Раз… два…
Элоис начала нервно расстегивать пуговицы на платье. Не расстегнув и половины, она быстро стащила его через голову. Под ним было надето другое платье, узкое, черного цвета.
Достав с полки одеяло, она скрутила его так, чтобы оно напоминало фигуру лежащего человека, и уложила на койку. Затем проверила вещи в узелке: смена одежды, медальон, книга и мешочек с золотыми монетами, которые она накопила за годы пребывания в Сакре-Кере.
Элоис посмотрела на ларец, стоящий в углу. Мистер Хэмфрис вручил ей этот ларец, инкрустированный золотом и красным деревом, со словами "придет день, и она наденет свое лучшее платье и украсит его бенгальскими рубинами. Рубинами, которые стоят целое состояние". Должна ли она взять их?
Нет. Отец, без сомнения, убьет ее, если она дотронется до сокровища. Мистер Хэмфрис хранил драгоценности у нее, так как каюта постоянно охранялась.
И все же… Даже маленькая вещица из коллекции дала бы необходимые средства к существованию в ее новой жизни. Отец не обнаружит пропажу в течение нескольких дней. Искушение было слишком велико. Элоис открыла ларец.
Пальцы Элоис дрожали, когда она вынимала тигра из футляра. Он был тяжелым и теплым. Отец никогда не позволял ей рассматривать всю коллекцию. Она достала еще один футляр и открыла крышку.
На черном бархате лежал гарнитур ошеломляющей красоты. Элоис поняла, почему так много мужчин стремились приобрести их. Почему они готовы были взять в жены неизвестную девушку из среднего класса и передать ей свой аристократический титул. Камни были живыми. Они пылали.
Сначала Элоис потрогала серьги. Они были сделаны из тяжелого старинного золота и изображали двух борющихся тигров. Изящно отточенные камни напоминали капли, переливались подобно алому водопаду.
Скрип пола в коридоре напомнил Элоис, что у нее нет времени рассматривать остальные драгоценности. Нужно уходить. Немедленно!
Бросив взгляд на украшения – брошь, браслет, полдюжины колец и диадему – она схватила ожерелье с каскадом камней. Один камень выпал. Элоис подняла его, засунула за корсаж, а ожерелье положила в узел, спрятав среди нижних юбок. Затем закрыла футляр с тигром и убрала все драгоценности в ларец.
Подкравшись к двери, она прислушалась в каком направлении движется часовой. Подождала, пока он перешел в заднюю часть судна.
Тщательно смазанные петли не произвели ни малейшего шума, когда Элоис открыла дверь. Не оглядываясь, она бросилась к намеченной цели.
Следующие несколько минут решали все. Лодки были укреплены за кормой. Она должна забраться в одну из них, привести в действие механизм, опускающий лодку, под покровом темноты подплыть к берегу и спрятаться среди деревьев. Она старательно изучила карту местности и знала, что недалеко проходит дорога, ведущая в Далтон, а оттуда можно добраться экипажем до Лондона. Элоис надеялась, что в столице сможет присоединиться к группе миссионеров, отправляющихся в языческие страны.
Помолившись, Элоис ринулась вперед. Она не успела добежать до кормы, как на ее пути вырос рослый моряк. Затаив дыхание, девушка прижалась к стене, надеясь остаться незамеченной.
– Стража! Стража! Она сбежала!
Весь тщательно разработанный план побега рассыпался в одно мгновение. Ей нужно прыгать в воду и постараться доплыть до берега. Сейчас, пока еще не слишком поздно. Подняв юбки, Элоис перенесла одну ногу через перила. За спиной слышался тяжелый топот ног, бегущих по палубе. Нужно было прыгать, но Элоис все еще колебалась, вглядываясь в темные волны, бурлящие внизу. При свете дня прыжок в море казался не таким страшным, волны – не такими высокими… днем у нее было больше смелости.
– Мисс Кроуфорд! Мисс Кроуфорд! – мистер Хэмфрис мчался к ней, его парик сбился набок, брюки были натянуты поверх ночной рубашки.
– Мисс Кроуфорд, прошу вас, не делайте этого! Вы скоро станете невестой. У вашего отца великолепные планы. Клянусь вам!
– Опять эти проклятые планы, – пробормотала она.
– Мисс Кроуфорд, ваш отец…
Ее отец, будь он проклят!
Перекинув другую ногу через перила, Элоис прыгнула.
Глава 2
Слейтер Мак-Кендрик направил своего жеребца на вершину крутого берега, окаймляющего бухту.
Группа всадников ожидала его там. Вдали неясно вырисовывались очертания старой церкви. Полная луна освещала местность тусклым светом. Море было довольно спокойным, небольшие волны лениво накатывались на берег.
Слейтер не обращал внимания на холод, сковывающий его конечности. Типпингтон расположен в тридцати милях от того места, где он родился, а этот отвесный берег имел невероятное сходство с тем местом, где была убита Джин.
Нахлынувшие воспоминания вновь принесли чувство вины и грусти. Уже не в первый раз Слейтер проклинал себя за ошибку, совершенную в юности, которую он никогда не сможет исправить.
Дородный парень, ехавший рядом пробормотал:
