Барбара Картленд - Триумф сердца
– А как звала тебя матушка?
– Вам это интересно? Тогда скажу. Валенса. Ей было приятно вспоминать при этом моего папашу-герцога.
– О Боже! – Шелдон потер виски. – Бедное дитя!
– Что вы подразумеваете под этим восклицанием? Вы мне сочувствуете?
– Разумеется. Не твоя вина в том, что ты появилась на свет незаконнорожденной и церковь не освятила брак твоей матушки с герцогом.
Керисса… или Валенса вздохнула.
– Их связывали более прочные узы, чем церковные. Я не стыжусь ни своей матери, ни отца. Для них не существовало сословных препон.
Она воздела к потолку свои изящные руки.
– Вероятно, они воссоединились там… на небесах.
– Надеюсь, – сказал Шелдон.
– А теперь, когда я исповедалась перед вами, вы, я надеюсь, возьмете надо мной опеку?
Говоря это, девушка уставилась на своего собеседника испытующим взглядом.
Нечто колдовское было в ее очах, противостоять им было свыше человеческих сил.
– Подумаю, – как мог, сопротивлялся Шелдон.
– Думайте быстрее. Или лучше давайте размышлять вместе.
Она протянула руку, схватила свою накидку и укуталась в нее.
– Я вам полностью доверилась…
– Значит, ты рассчитываешь, что я настолько глуп, что доверюсь лихой авантюристке? Да я распознал тебя, как только ты перешагнула порог этой комнаты.
– Однако вы не выгнали меня прочь!
Шелдон замялся.
– Пять лет уже я живу в кредит, – признался он.
Она была ошеломлена.
– Из-за этого вы, наверное, и покинули Англию?
– Как вы догадливы, мадам!
– А что же вас потянуло обратно? – Она явно почувствовала в нем родственную душу.
– Давай не будем ходить вокруг да около, – обозлился Шелдон. – Я тебе не помощник. Я, конечно, не прочь переспать с красивой француженкой, но заплатить за ее услуги мне не по средствам.
– Какая же Франсина дура! – с досадой сказала девушка. – Ей в голову пришло, что для меня гораздо выгоднее разыгрывать вдову, чем невинную девушку.
– Твоя служанка весьма изобретательна.
Грудь девушки, вздымающаяся под скромной траурной одеждой, неудержимо тянула Шелдона прикоснуться к этим соблазнительным округлостям.
– Послушай! – сказал он. – Никто тебя не воспримет как неутешную вдовушку, не обольщайся.
– Это почему же? Мне кажется, что я хорошо играю свою роль.
– Нет, плохо. Дураки, может быть, и поверят, но те, у кого есть деньги и кто навидался подобных тебе особ, – вряд ли.
Глаза ее наполнились слезами, и она еще больше похорошела.
– Тогда мне придется сыграть девственницу, как Жанне Орлеанской. Мне это нетрудно. Я еще не спала с мужчиной.
– Не может быть!
– Мне лучше знать это! – разъярилась Керисса.
– Сколько же тебе лет?
– Не знаю точно… около семнадцати.
– Ты так молода?
– Но я прошла через многое и выгляжу старше своих лет. Мне так часто приходилось скрывать свой возраст…
– Чтобы понравиться палачам?
– И такое бывало…
– А чем же ты их удовлетворяла?
– Разными способами…
Шелдон прервал ее дальнейшую исповедь жестом. Вряд ли ему доставило бы удовольствие услышать, на какие извращения способны мужчины, опьяненные внезапно свалившейся на них властью.
– Ты молодец. Ты здорово сыграла роль графини. Дай мне подумать, прежде чем я что-либо решу.
Он уставился на пламя, пожирающее поленья в камине.
– Ты случайно не знаешь, кто-нибудь из семьи герцогов де Валенс успел удрать в Англию?
– Никто. Их всех прихлопнули, как букашек на одном пне. Мой папаша заявил, что только трусы покидают свою страну. Он согласился умереть, лишь бы не прослыть трусом.
– А его вдова… герцогиня?
– Ее вскоре отправили на гильотину… вместе с ее любимым священником. Может быть, в этом и была высшая справедливость. Она слишком обожала его.
Шелдон Харкорт провел пальцем по ее щечке.
– Ты кровожадное дитя.
– Что поделаешь, если я ее ненавидела! Она втоптала мою мать в грязь…
– Разумеется. Ведь она ревновала.
– Она лишилась любви супруга по своей собственной вине. Какой мужчина согласится лечь в постель с этой святошей, восклицающей все время: «О, как это ужасно, как постыдно, как унизительно!»
– А ты сама слышала подобные восклицания? – не удержался от ехидного вопроса Шелдон.
– Мне удавалось иногда подслушать под дверью, – с чарующей непосредственностью призналась прекрасная гостья.
– А как ты приобрела манеры аристократки? Тоже подслушивала, подглядывала?
– Да, прячась за портьерами или за деревьями в парке. Как вы догадались, монсеньор? Я, ловкая как обезьяна, взбиралась на верхушки деревьев и пряталась в ветвях. Я даже видела короля и королеву, как они целовались…
– Друг с другом?
– Нет, он с одной придворной дамой, а она с кавалером…
– Оставим эту тему. Ладно, что тебе требуется?
– Не что, а кто! Товарищ, подельник… Вы склонны к авантюрам, я тоже авантюристка. Давайте работать на пару, монсеньор.
«Монсеньор» легко слетало с ее языка, словно уже предназначенная для Шелдона воровская кличка.
– И грабить богачей? – в шутку поинтересовался он.
– А почему бы и нет? До тех пор, пока мы сообща не найдем богатого дурака, согласного взять меня замуж.
Керисса – так Шелдону легче было ее называть – вскочила и продемонстрировала ему достоинства своей фигуры.
– Посмотрите на меня. Разве не найдется в Англии хоть одного богатого дурня, кто не клюнет на эту приманку?
Она выглядела в отсветах пламени из камина как комета, пронесшаяся над Землей и обреченная навсегда ее покинуть.
Шелдон не мог спокойно выдержать такого зрелища, как любой англичанин, француз или китаец, окажись он на его месте.
– Да, ты права, – пробормотал он. Горло его пересохло, да другой реакции и трудно было ожидать. Как бы он вообще не утратил способности управлять собой.
– Раз я права, так давайте вместе искать этого простофилю.
– Но найти такого не очень легко.
– Почему?
– Потому что, общаясь между собой, люди богатые и знатные сразу же становятся подозрительными.
– Но вы же не стали.
– Ошибаешься, милая. Я все понял, как только трактирщик начал шептать мне на ухо…
– К черту трактирщиков и прочих сводников! Мама так и говорила перед смертью: надо обходиться без них. А почему бы вам не объявить себя моим опекуном, дядюшкой, спасшим племянницу буквально из-под ножа гильотины? Предположим, что мой папочка-герцог, прежде чем ему отсекли голову, поручил вам заботиться обо мне и благополучно доставить в Англию.
– Трудно в это поверить.
– А если б папочка действительно так поступил, вы бы согласились?
