Дэнис Аллен - Его сильные руки
– Я надеюсь, что мы найдем множество других точек соприкосновения, мадемуазель, – сказал Делакруа.
Энни пожала плечами, выражая неуверенность. Судя по тому, что в ответ на этот жест в его взгляде промелькнула заинтересованность, он, видимо, расценил равнодушие собеседницы как призыв к действию. Значит, он снова примется надоедать ей комплиментами и флиртовать, чем вызовет лишь раздражение и отвращение. Ну почему ей так не везет? Почему первый красивый мужчина, которого она встретила в Америке, должен был оказаться точно таким же, как те, от которых она бежала из Англии?
– Однако я заболтался с вами, – сказал он вдруг, опустив руку в беспомощном жесте. Руки у него были красивые – сильные, мускулистые, деятельные, – они странно не подходили этому, казалось бы, никчемному человеку. – Прошу прощения, но на борт поднялся человек, с которым мне необходимо поговорить. – Он быстро оглянулся и снова обратился к Энни: – Позвольте на прощание один совет, мадемуазель. – Не обращая внимания на неодобрительный взгляд Реджи, Люсьен склонился к самому ее уху, и его дыхание опалило ей щеку. – У вас губы как у ангела. Нежные, как облака, влажные, как утренняя роса. Не стоит сжимать их так плотно, как старая дева – колени. Они созданы не для презрительной усмешки, а для поцелуев.
Энни охватила волна противоречивых чувств. Она была возмущена его нахальным флиртом – да еще в присутствии ее родственников! – и в то же время очарована поэтическим описанием ее губ. Она едва не прикоснулась к ним рукой, чтобы убедиться в том, что они действительно так нежны, как говорит Делакруа.
Он же обратился к остальным гораздо менее доверительным тоном:
– Счастлив был повидаться с вами, мадам Гриммс. Рад знакомству, месье Уэстон. Надеюсь, что мы скоро снова встретимся. – Он галантно раскланялся и направился поприветствовать нового пассажира – мистера Бодена.
– Следовало ожидать, что он дружен с таким человеком, – неодобрительно заметила Энни. Боден и Делакруа болтали и смеялись, как два давних приятеля, которые долго не виделись. Отвратительно было наблюдать такую непринужденную дружескую встречу на фоне изможденных, осунувшихся лиц рабов. Их вели на нижнюю палубу.
Боден махнул рукой в сторону черной девочки и подмигнул Делакруа с недвусмысленным выражением. Энни поняла, что Боден потащит девочку в постель этой же ночью, и ощутила желчный привкус во рту. Такие мужчины, как Боден, вызывали у нее тошнотворное чувство. Как бы ей хотелось найти способ избавить бедную девочку от жестокой судьбы!
Кэтрин разговорилась с другими знакомыми, и Энни стала пробираться через толпу к противоположному борту парохода, чтобы взглянуть на последние лучи заходящего солнца, которое садилось за дальним островом. За спиной она услышала шаги Реджи, а потом почувствовала, как он, задев ее локтем, рядом облокотился на поручень.
– Дядя Реджи, пожалуйста, не повторяй: «Я же говорил»! – взмолилась Энни. – Очевидно, не все американские мужчины таковы, как этот. В Америке тоже существует проблема снобизма, как и в Англии. И креолы, и американцы считают себя лучше других.
– Да, это правда, – вздохнул Реджи и после паузы добавил: – Странно, что я упоминаю об этом… но действительно не стоит судить обо всех американцах по Делакруа и Бодену.
– Надеюсь, это так, – мрачно улыбнулась Энни. – Какой самодовольный и равнодушный ко всему этот Делакруа! Он ощущает себя самодостаточным и думает, что развлечь женщину можно просто расточая ей улыбки и болтая без умолку. А я не настолько пустоголова, чтобы меня можно было охмурить несколькими милыми словечками.
– Еще бы! – хмыкнул Реджи.
– Вот только эти рабы… – Улыбка исчезла с лица Энни. – Я не предполагала, что подобная тема так заденет меня. Ведь рабство несправедливо, дядя Реджи! Поразительно, что многие люди, как Воден и Делакруа, считают его нормой.
– Я понимаю тебя, дорогая. – Реджи убрал со лба племянницы выбившийся локон. – Но с этим ничего не поделаешь. А теперь поцелуй своего старого дядюшку, и давай подумаем о вещах более приятных, хорошо?
Энни поцеловала Реджи и постаралась последовать его совету, то есть подумать о другом, однако боковым зрением она все время видела Делакруа и Бодена, к которым подошли другие знакомые. Несколько дам поднялись на палубу и прямиком направились к Делакруа. Жемчужинами рассыпался женский смех, кокетливо порхали веера, румянцем покрывались щеки и хлопали ресницы у дам в ответ на щедро расточаемые Люсьеном комплименты.
У Энни тоже вспыхнули щеки. Насколько глупы эти женщины! Что мог сказать им этот повеса, чтобы так развеселить их? Энни прислушалась, но, к сожалению, ничего не смогла разобрать. Над палубой стоял ровный гул их возбужденных голосов.
Она подняла руку и осторожно прикоснулась к губам. Неужели они так же нежны, как губы ангела?
* * *Люсьен с завистью смотрел, как Энни Уэстон поднялась на цыпочки и поцеловала дядю в щеку. Он прикоснулся к своей щеке и попытался представить невесомое давление ее губ на кожу. Отбив наконец женскую атаку, Люсьен продолжал вполуха слушать бессмысленную болтовню Бодена, время от времени вставляя реплики, но в душе предавался горькому сожалению.
В Энни Уэстон было все, что он так высоко ценил в женщинах. Обычно он никогда не говорил с красивыми дамами о серьезных вещах, но Энни сама настаивала на этом. Обмен серьезными мыслями был краток, но его хватило, чтобы Люсьен мог составить представление о ее внутреннем мире. Он узнал в ней человека одухотворенного, разумного, имеющего убеждения, открытого и искреннего, какими она сама считает американцев. Она была идеалисткой и обладала страстной натурой. Более того, эта картина, состоящая из одних достоинств, помещалась в прекрасной золотой раме. Он был заинтригован и впервые в жизни почувствовал страстную влюбленность.
Чувство обиды обострилось до слез. Для нее он был всего лишь флиртующим повесой, легкомысленным снобом, и таким останется в ее глазах навсегда. Он не стремился к тому, чтобы она узнала правду о нем, но какая-то часть его сердца уже отзывалась на ее мысли, особенно на то отвращение, которое она испытывала к институту рабства. Люсьен видел, как Энни склонила голову на плечо Реджи, и пожалел о том, что не его плечо является опорой для ее светлокудрой головки.
– Делакруа, а не перекинуться ли нам в картишки сегодня вечером?
– Ты знаешь, я никогда не откажусь от партии на борту парохода, – кивнул Делакруа, отгоняя невеселые размышления.
– Или в любом другом месте, – хохотнул Боден.
– Ты отлично меня знаешь, Боден. Значит, сразу после ужина?
