Ребекка Брэндвайн - Роза восторга
– Я не знаю, Белла, – наконец, ответил ей брат с таким же, как у нее, мрачным выражением лица.
– Это ужасно… это ожидание, – со вздохом сказала Изабелла.
– Да, но дольше ждать нам не придется, сестричка. Неужели ты не слышишь, как караульные провозглашают о прибытии лорда Оадби?
– Да, но лучше бы я не слышала, – ответила она брату, испуганно сосредоточив свое симпатичное личико. – Ах, Гил, зачем ему надо сюда приезжать? Почему мы не можем жить так, как раньше?
– Потому что мы – подданные короля.
– Но я не понимаю, почему. В Рашдене есть другие дети, чьи родители умерли от болезни, но Его величество не посылал никого, кто бы о них заботился.
– Родители этих детей – простые арендаторы, Белла, – деликатно напомнил ей Гил. – Мы же – титулованные, сестричка, – заявил он, как будто это все объясняло, и, действительно, объяснило бы, будь Изабелла чуть постарше. – Теперь я – хозяин Рашдена, а ты – хозяйка.
Изабелле было странно представить себя на месте своей любимой мамы, и девочка страстно запротестовала, со всей горячностью и уверенностью, свойственным молодости.
– В таком случае я бы хотела быть бедной и простой.
Больше не было времени что-либо сказать, так как тут же тяжелые дубовые двери замка широко раскрыли, и лорд Оадби въехал под поклоны и реверансы слуг. Рядом с ним сидела женщина такой поразительной внешности, каких Изабелла ни разу не видела, и все ее прежние опасения были забыты, так как она с изумлением и подозрением уставилась на это причудливое создание, которому ее мать не позволила бы и шагу ступить за ворота замка.
Леди Беатрис Биггз, графиня Шрутонская, была одета в платье, ужасней которого Изабелла еще не видела. Ярко-розового цвета, оно было настолько открытым, что небольшая выпирающая грудь графини, казалось, вот-вот выскочит из декольте, и, к тому же, из него были видны верхушки темно-коричневых сосков. На ней была развевающаяся зеленая накидка, отороченная золотистым кружевом, и золотой пояс, безвкусно и вычурно украшенный изумрудами. Шею и запястья украшали ожерелье и браслеты из того же драгоценного камня, который сверкал также и в тяжеловесных серьгах, оттягивавших уши. На тщательно уложенных черных локонах громоздилась высокая, как шпиль, шляпа, с которой ниспадало море зелено-розовых ленточек. Более близкое изучение показало, что лицо леди Биггз не очень привлекательно, но тщательно накрашено с целью произвести впечатление загадочной таинственности. Ее поблескивающие темные глаза, казалось, искусно выделены, умело подведенные черной краской и оттененные светло-зеленой пудрой. Тонкие губы леди, напоминавшие лепестки роз, были недовольно надуты, а нос высокомерно вздернулся, когда она вскинула голову и огляделась вокруг, чтобы удостовериться, что ее появление оказало должное впечатление. Убедившись, что так оно и есть, леди Биггз сверху вниз взглянула на лорда Оадби (так как была на целую голову выше его) и с легким намеком на улыбку игриво похлопала его веером.
– Ха, Перси, – защебетала она, – здесь так же мрачно, как в темнице.
Изабелла и Гильберт задохнулись от возмущения и сжались, услышав, что это высказывание относится к их старинному дому. Замок стоял еще со времен Вильгельма Завоевателя и был одним из лучших замков во всей Англии.
– Извините, мадам, – заговорил сэр Линдел, делая вид, что не понял значения сказанного, – но мы еще скорбим по усопшим графу и графине Рашден.
Женщина, кажется, поначалу удивилась, но потом, придя в себя, недовольно посмотрела на седого рыцаря и ответила:
– Ах, да, конечно, – и холодно отвернулась, как будто догадавшись, что сэр Линдел счел ее недостаточно очаровательной, что соответствовало истине.
Пожилой человек, действительно, остался крайне недоволен опекуном, назначенным королем, и отметил, что госпожа лорда Оадби, леди Шрутон, еще менее привлекательна. Не в первый раз после смерти графа и графини Рашден сэр Линдел задумался над судьбой Изабеллы и Гильберта. Едва он вошел во двор, как тут же заметил подсматривающих через щель детей и понял, что они пришли в отчаяние, увидев своего опекуна.
Лорд Оадби настолько отличался от отца детей, что было просто невозможно не сравнить их не в пользу первого. Граф Рашден был высоким привлекательным мужчиной, чье великодушие с домочадцами и арендаторами не знало границ. Он управлял имением и подданными с величайшей добротой и пониманием, порой был строг, но справедлив. Граф хорошо относился к своим землевладельцам и уважал их жен. Ни одной женщине в графстве Рашден не надо было бояться быть изнасилованной или обесчещенной, пока был жив старый лорд. Он нежно любил свою жену и ни разу не опустился до того, чтобы ударить ее, даже в гневе, а те, кто не платили своим женам той же монетой, вскоре оказались нежеланными гостями в замке.
В отличие от него, лорд Оадби был приземистым и дородным, с лысеющей головой и маленькими похотливыми глазками, большим красным носом, цвет которого, сэр Линдел не сомневался, выдавал чрезмерное пристрастие к спиртному. Вырядившись, как на карнавал, лорд Оадби был одет в малиновый сатиновый дублет, отделанный серебром. Его толстые, как столбы, ноги были обтянуты зелеными чулками, а на ногах – малиновые туфли с загнутыми вверх мысами, с которых свешивались крохотные серебряные колокольчики, звеневшие, когда он семенил ногами несмотря на тучную фигуру и размахивал обильно надушенным белым, кружевным носовым платком, который держал в руке.
Сэр Линдел не сомневался, что лорд Оадби очень богат и имеет положение при дворе, иначе он вряд ли бы смог стать опекуном детей; но, тем не менее, это не произвело на преданного своим бывшим господам рыцаря должного впечатления. Он вздохнул и покачал головой. Старый охранник боялся, что все худшее еще впереди, так как не думал, что лорд Оадби будет таким же справедливым хозяином, каким был усопший граф. Похотливый взгляд поросячьих глазок нового хозяина оценивающе окидывал служанок, и, как толстый павлин, он с важным видом расхаживал и прихорашивался перед ними; и впервые за свою долгую жизнь в замке, сэр Линдел увидел страх на лицах девушек. Он молча поблагодарил Бога за то, что Изабелле было всего пять лет.
Дети наверху еще крепче взялись за руки и с тревогой посматривали друг на друга.
– Ох, Гил, этот человек еще ужасней, чем я его представляла, – со вздохом сказала Изабелла, потому что от нее не ускользнуло, как, обычно дружелюбные, на этот раз служанки уклонялись от оценивающих хищных взглядов лорда Оадби. – Да еще эта противная женщина рядом с ним! Гил, как ты думаешь, это его жена.
– Нет, – ответил Гил, который, будучи сообразительным мальчиком, почерпнул много сведений из разговоров среди рыцарей замка. – Она всего лишь его проститутка, Изабелла. Какой позор! Он привел сюда ПРОСТИТУТКУ на место нашей матери!
