Эллисон Чейз - Всем сердцем ваша
Он это хорошо знал. Три года был близок с Джорджем Фицкларенсом, притворяясь другом. Когда в министерстве Фица перестали подозревать в измене, его стали использовать в своих целях. Благодаря своей дружбе с Фицем Эйдан получал доступ в личные гостиные и полные табачного дыма игральные заведения, где составлялись криминальные планы и огромные суммы денег переходили из рук в руки. Никто ни разу не заподозрил вечно пьяного непутевого друга графа Манстера в срыве многочисленных мошеннических финансовых сделок.
За это время Эйдан искренне привязался к старшему побочному сыну короля Вильгельма. Ему нравились его легкий характер и чрезмерные увлечения, его легкое заикание, которое усиливалось, когда он напивался, и становилось подкупающе трогательным, хотя подчас и раздражающим.
— Граф Манстер такой, какой он есть, — скривил губы Уэскотт. — Королевская неудовлетворенность с бессмысленной завистью никогда не исчезнут. Никогда. Тебе лучше не забывать об этом. — Он подергал галстук, слишком туго затянутый на складках его шеи. — А последнее время он уж слишком подружился с Клодом Руссо.
— Сыном негодяя, — проворчал Эйдан. В конце войн с Наполеоном отец Руссо, Андре, был повешен за измену французской короне. Будучи сам аристократом, во времена Террора он тайно отправил десятки пэров на гильотину. Потом служил шпионом в войсках Наполеона. Его предательство потрясло французское общество.
— Насколько мне известно, Фиц и Руссо едва знакомы, — сказал Эйдан. — Кроме того, вопреки грехам его отца Клод Руссо — ученый и исследователь, а не политический деятель. И, уж конечно, не подстрекатель беспорядков. Со времени своего приезда в Англию почти двадцать лет назад его имя нигде и никогда не упоминалось в связи с каким-либо скандалом.
— Возможно, но он каким-то образом связан с павильоном для избранных, и эта связь вызывает у меня беспокойство. — Уэскотт достал из внутреннего кармана сюртука носовой платок и вытер лоб. — Предполагается, что он создает живительный эликсир, усиливая действие минеральных вод Бата элементами алхимии. Говорят, он устроил тайную лабораторию, чтобы сохранить в тайне свой рецепт, и те, кто пробовал этот эликсир, клянутся, что он обладает стимулирующими свойствами.
— Какая чушь! — Эйдан ударил кулаком по покрывалу. — Почему бы властям Бата просто не арестовать его?
— За что? Люди уже давно верят в лечебные свойства минеральных вод Бата. Руссо всего лишь заявляет, что усиливает эти свойства лечебными травами, которые уже используются в Америке.
— И сколько же он берет с людей за образцы этого так называемого эликсира?
— Нисколько. О, кажется, у него есть несколько добровольных инвесторов, но, кроме того, образцы раздаются бесплатно. Вот почему власти не трогают его.
— Очень глупо с их стороны.
Уэскотт кивнул:
— Вероятно, но именно так продвигается вперед медицина. И никто не может этого отрицать.
— Я могу. — Эйдан отшвырнул одеяла и, не обращая внимания на явное смущение Уэскотта, собрал разбросанную по комнате одежду. — Завтра же утром отправляюсь в Бат.
Вопреки его внешнему спокойствию, в нем за все эти годы, прошедшие с того дня, когда его отец покончил с собой, еще не угас гнев. Тяжелая болезнь супруги заставила Чарльза Филлипса искать нетрадиционные методы лечения, довериться и заплатить огромные деньги за обещания чудесного исцеления.
Когда она умерла, он был в таком отчаянии, что, даже не похоронив жену, ушел в свой кабинет и, сунув в рот пистолет, спустил курок. В этот момент Эйдан стоял по другую сторону двери и уже взялся за ручку двери, когда раздался выстрел…
Постучавшись, Дилайла плечом толкнула дверь и внесла в комнату поднос, от которого исходил приятный аромат крепкого кофе и горячих лепешек. В животе Эйдана заворчало. Поставив поднос, Дилайла налила в чашку кофе и протянула ему, одновременно наклонившись к нему и коснувшись его губ.
Она покосилась на Уэскотта.
— Мы снова ляжем в постель после того, как уйдет ваш приятель, милорд?
Эйдан погладил ее по щеке.
— Боюсь, что нет, дорогая, я должен уехать. — Подобрав свой сюртук, он сунул руку в карман и, вынув горсть монет, вложил их в ее ладонь. — Если вдруг кто-то спросит, был ли я здесь прошлой ночью, будь хорошей девочкой и уверенно отвечай «да».
Лорел выглянула в окно и, увидев мокрую от дождя Уильям-стрит, вздохнула. Облака затянули небо, и на город спустились сумерки. Ненастная погода загнала людей в дома. Ощущение заброшенности нависло над городом, и такие же чувства владели Лорел.
Как это часто случалось в такие мрачные минуты, в ее голове возникали запретные фантазии…
На ее пороге из тумана появлялся он, на своем мощном коне, подхватывал ее, сажал в седло и целовал — даже сейчас она могла почувствовать прикосновение его губ — и говорил ей, как он в отчаянии искал ее все эти долгие месяцы.
Его звали Эйдан.
Ах да, но он не потрудился узнать ее имя, не так ли? Но зато он спас ей жизнь и потребовал в награду лишь короткий поцелуй. Увы, она была уверена, что он забыл ее, как только они с его другом завернули за угол и исчезли из виду.
Залитое дождем оконное стекло отражало находившуюся за ее спиной книжную лавку, где за конторкой на высоком стуле сидела ее сестра Айви, склонившись над колонками цифр, аккуратно записанных в бухгалтерской книге. В книжном магазине в Найтсбридже не было продано ни одной книги и не появилось ни одного покупателя.
Частично это объяснялось ужасной погодой. Но и раньше здесь редко появлялось больше одного или двух посетителей за день. И за целую неделю сестры не слышали ни разу звон колокольчика, висевшего над входной дверью.
Лорел считала, что это не имеет большого значения. Ренты, оставленной им родителями и дорогим дядей Эдвардом, хватало для удовлетворения их потребностей и даже на маленькие излишества. Они могли регулярно пополнять свои запасы и продолжали арендовать небольшой домик своего опекуна, нижний этаж которого превратили в магазин, а вверху устроили жилые комнаты.
Бедный дядя Эдвард скончался от пневмонии прошлой осенью во время бесконечных дождей. Для них он был как отец. Теперь сестры Садерленд оказались предоставлены самим себе.
Не видя признаков срочного дела, Лорел снова вздохнула и отвернулась от окна. Уиллоу улыбнулась ей, продолжая смахивать пыль со стоявших на дубовых полках книг. Сидевшая за конторкой Айви сморщила нос. Она рассеянно заправила выбившуюся прядь за ухо и перечеркнула пером страницу.
— Айви, что ты так стараешься? — Лорел с трудом сдерживала раздражение. — Мы не продали ни одной книги.
