Констанс Хевен - Тень любви
– Так это его сын. Говорят, что он сейчас очень важный адвокат в Лондоне, – пояснила миссис Бэйт.
– Ясно. Итак, она дочь Эверарда Уориндера. Фантастическое совпадение! – при этом Дэниел поправил свой рюкзак. – Что ж, миссис Бэйт, я должен идти дальше.
– Ты, если я не ошибаюсь, направляешься в Лондон, да? Почему бы тебе, парень, не подождать до утра? Идти ведь так далеко, да и ты, наверняка, не хочешь подарить золотые, что звенят у тебя в кармане, какому-нибудь ночному разбойнику, верно?
Дэниел рассмеялся.
– Ночь будет светлее, да я и не боюсь никого. До наступления темноты я успею пройти несколько миль. Спасибо, миссис за гостеприимство. Вы были ко мне столь добры.
– Ну, что ты, милый. Знаешь, ты мне напомнил моего брата. Он был точно таким, как ты: всегда должен был куда-то торопиться, не мог и минуты дома посидеть, потом, бедняга, умер от лихорадки, подхватил ее в зимнюю стужу. Смотри, парень, чтобы с тобой не случилось ничего дурного. Мне бы не хотелось этого, поверь.
– Хорошо. Не беспокойтесь, – сказал Дэниел. – Ну, пора. Прощайте.
Женщина смотрела ему вслед, пока он вышел за ворота трактира и пошел по проселочной дороге, ведущей в сторону Лондона. Потом, вздохнув, она взяла поднос и вернулась в трактир. Пьяная толпа веселилась там с новой силой, все говорило о том, что к позднему вечеру здесь не будет ни одного твердо стоящего на ногах, а это значит, что не обойтись без драки и разбитой посуды. Мне к этому не привыкать, – подумала миссис Бэйт и плотнее закрыла за собой входную дверь.
Подъезжая к усадьбе дедушки, Гарри и Кристина увидели у парадного входа коляску и выходящего из нее высокого джентльмена.
– О Боже! Это отец! – воскликнул Гарри. – Какого черта он приехал? Я думал, он всю неделю будет в суде. Он же не мог ничего обо мне узнать, как ты считаешь? Послушай, Крис, ты поезжай, а я спрячусь, пока не выяснится, зачем он приехал.
И не успела Кристина что-либо на это возразить, как брат, отдав ей вожжи, уже спрыгнул с коляски и исчез в зарослях кустарника. Девушка, не помня себя, поравнялась с коляской отца. Мистер Уориндер никак не ожидал увидеть дочь сидящей на месте извозчика в коляске. На его лице были написаны нескрываемое удивление и гнев. Из дверей дома показался и тут же исчез слуга. Кристина осторожно слезла с коляски, прекрасно осознавая, как она, должно быть, странно выглядела в глазах отца: вспотевшая, разгоряченная, с растрепанными волосами, с грязными руками, в пыльном и измятом платье.
– Кристина, родная! Где ты была? – нахмурясь, спросил Уориндер.
– На ярмарке, папа, – покорно ответила дочь.
– Что я слышу? На ярмарке? В таком виде! В самом деле, девочка, неужели ты совершенно не имеешь понятия о том, что прилично, а что нет? Ты забыла, какое положение в этих местах занимает твой дедушка? Я не удивлен, что твоя мама иногда приходит от тебя в отчаяние.
Кристина привыкла к частому неодобрению со стороны отца. Что бы она ни делала, как бы ни старалась угодить родителям, ее поведение всегда причиняло боль ее отцу.
– Знаешь, папа, на ярмарке было невыносимо жарко и очень пыльно, но все равно интересно, – отважно сказала девушка. – А почему ты здесь, папа? Надеюсь, с мамой и Маргарет все в порядке? – не терялась Кристина.
– Слава Богу, они обе чувствуют себя превосходно, – довольно ядовито ответил Уориндер. – Должен тебе заметить, что ты не очень-то беспокоишься о них, прохлаждаясь неизвестно где в то время, как мама с сестрой хлопочут, готовясь к свадьбе.
– Уверена, что они во мне не нуждаются, – пробормотала Кристина.
– Похоже, дочка, они так не считают. Особенно Маргарет. А приехал я для того, чтобы обсудить с твоим дедушкой одно дело. Тебе лучше утром вернуться со мной в Лондон.
– Хорошо, папа, а сейчас, если ты позволишь, я поднимусь наверх и переоденусь к ужину, – мягко сказала Кристина.
– Да, пожалуй, и чем скорее, тем лучше, по-моему. Иди, девочка. Потом я объясню тебе просьбу матери и сестры.
Отец неожиданно разулыбался. Это смягчило и будто обогрело его холодное красивое лицо. И в этот момент Кристине захотелось, как это бывало прежде, подойти к нему поближе, обхватить его шею и крепко-крепко поцеловать. Но, как всегда, она сдержалась. Кристина вспомнила, как однажды она попробовала поцеловать отца и была отвергнута, и тогда она сказала себе, что никогда больше не будет сентиментальничать с отцом.
Девушка быстро поднялась вверх по лестнице и, оглянувшись, увидела, как к отцу вышел дедушка, и они медленно пошли в глубь сада. Кристина решила, что ей необходимо посмотреть, где сейчас прячется Гарри. Она, волнуясь, сбежала на первый этаж и направилась к конюшне, где, как она надеялась, скрывался брат.
– Все в порядке, – быстро прошептала она, увидев брата. – О тебе папа ничего не знает. Просто он хочет о чем-то поговорить с дедушкой. Мы можем сказать, что ты приехал не неделю назад, а только вчера, а дедушка подтвердит. Он не выдаст тебя, вот увидишь.
Час спустя, как подобает воспитанным людям, Гарри и Кристина сидели чинно за ужином. Под отцовским оком они были притихшими, сразу же отвечали, когда он что-то у них спрашивал, но сами не говорили, и только время от времени обменивались заговорщицкими взглядами с лордом Уориндером, который по своей природе был большим добряком и хорошо помнил собственную бесшабашную, полную приключений молодость.
Когда ужин закончился, Кристина вернулась в свою комнату. Отец закрылся в библиотеке с лордом Уориндером, а Гарри куда-то ушел. Было уже около девяти часов, и на землю опустился теплый летний вечер. Кристина могла бы почитать, поиграть на пианино или в конце концов взяться за вышивание, которым она, впрочем, часто пренебрегала. Но прошедший день оказался настолько утомительным, что она не могла ничего делать. К тому же в комнате было жарко и душно, а за окном расстилалась прохлада наступающей ночи. Вдруг Кристина приняла решение, она сбегала наверх за шалью.
Позвав Бенджи, старого черного охотничьего пса дедушки, вышла в полуночный сад. В воздухе стоял аромат роз, именно эти цветы были постоянной страстью ее бабушки и скрупулезно выращивались у дома, хотя сама бабушка уже пять лет как умерла.
Кристина медленно пошла в глубь сада, вдыхая прохладу вечера. Бенджи счастливо бегал рядом. Короткий разговор с незнакомым парнем затронул что-то сокровенное в душе, что-то, что она тщетно пыталась подавлять в себе все эти годы, – протест той жизни, которую она и многие молодые девушки ее круга вынуждены были вести. Глупая, бесполезная, никчемная жизнь, думала Кристина, в мире столько несправедливости, требующей исправления и законности, правильного устройства. Девушке казалось, что она всю жизнь боролась из-за этого с собственным отцом. Когда ей было шесть лет, умоляла его разрешить ей ходить вместе с Гарри на уроки к учителям брата; когда Гарри поехал в Итон, она просила отца позволить ей посещать Королевский колледж, эту новую школу для девочек, открывшуюся на Харли-Стрит; когда Гарет увлекся медициной, она просила разрешения учиться на медицинских курсах – и все напрасно.
