Тереза Вейр - Вся ночь впереди
Шон!
Неподалеку от того места, где Молли снимала квартиру, находилась пристань, а у этой пристани стояла его яхта. Молли могла ступить на борт яхты и отправиться с Шоном в путешествие. Короче, могла начать новую жизнь, стать другим человеком – независимым и свободным.
Но откуда, спрашивается, у нее вдруг возникли такие мысли? Кто ей сказал, что она может начать жить сначала и двигаться вперед, не оглядываясь на прошлое?
Они с Остином поженились, когда были еще совсем юными. В определенном смысле, они вместе взрослели. Вернее, взрослел один только Остин, а она со вступлением в брак словно бы остановилась в своем развитии.
В дверь снова постучали, на этот раз более настойчиво. Между тем находившаяся на противоположном конце провода Эми все еще дожидалась ответа матери.
Всю свою жизнь Молли делала только то, что должно, и никогда не поступала, как ей хотелось.
Похоже, и нынешняя ситуация не являлась в этом смысле исключением.
Однако возвращаться к Остину ей не хотелось.
С тех пор как по прошествии лет они с Остином стали все больше и больше друг от друга отдаляться, их интимная жизнь, поначалу довольно сносная, также стала претерпевать изменения, причем в худшую сторону. Нет, Остин ее не бил – он не был жестоким человеком, тем не менее бывали случаи, когда он неожиданно позволял себе выругаться или сказать ей какую-нибудь мерзость. Она же молча поднималась с постели и уходила из комнаты…
И тогда он устремлялся за ней. Несмотря на то, что с тех пор прошли годы и теперь их отделяло друг от друга полконтинента, Молли ясно представила себе, как он, тяжело дыша, идет за ней следом из комнаты в комнату и, наконец, настигает.
По большому счету, назвать это изнасилованием было нельзя. Хотя бы потому, что она в таких случаях никогда не сопротивлялась. Если бы Молли попыталась оказать ему сопротивление, он, возможно, опомнился и остановился бы, но она была покорна. Быть может, она не сопротивлялась, поскольку не считала нужным оборонять свои, как она считала, слегка уже увядшие прелести, а может быть, думала, что на этот раз их интимное сближение произойдет по-другому, не так, как это было в прошлый раз. Все надеялась, что в один прекрасный день у них все изменится…
Увы, этот день так никогда и не настал.
Они совокуплялись там, где он ее настигал: в кладовке, на ступеньках лестницы, на полу в коридоре… Для него такая близость была актом отчаяния, желанием доминировать над ней любой ценой, для нее же – элементарным актом подчинения.
Когда все заканчивалось и на ее теле оставались зримые отпечатки жестокой любовной игры, он покидал ее, не сказав ни слова…
За дверью ее дожидался Шон – приятный, привлекательный и очень сексуальный мужчина. Мужчина, который, она не сомневалась в этом, позволит ей наконец испытать оргазм. С Остином она оргазма никогда не достигала. То ли в силу врожденной робости, то ли по причине страха, который испытывала перед мужем. Но Шон не таков. В его присутствии она чувствовала себя защищенной. Господь свидетель, как это ей было необходимо. По правде говоря, она всю жизнь об этом мечтала.
Стук становился все более настойчивым.
– Молли!
В голосе Шона слышалась озабоченность. Казалось, он чувствовал, что у Молли что-то не так.
Ей хотелось крикнуть: «Я боюсь!», а потом выплакаться у него на плече.
Продолжавшая ждать ответа Эми напомнила о себе:
– Мам? Ты меня слышишь?
Молли со всхлипом втянула в себя воздух. Почему же она всего на свете боится? Она давно уже взрослая: она мать, бабушка наконец. И, между прочим, жена. А Остин – все еще ей муж. И отвечать за него должна она, а уж никак не Эми.
– Я приеду, – четко, чуть ли не по слогам сказала она и положила трубку.
Глава 4
Остин, сидя в кресле на колесах, смотрел в окно больничной палаты.
Итак, она возвращается.
Он не хотел ее видеть.
Он опустил глаза, посмотрел на свое беспомощное тело, обряженное в зеленую больничную пижаму, на неподвижную левую руку и сделавшиеся будто деревянными ноги.
Он не хотел, чтобы она его видела таким.
Остин находился в больнице вот уже восьмой день и хорошо изучил здешний распорядок. Завтрак в семь. После завтрака его отвозят в кабинет терапии – местечко, надо сказать, не из приятных. Там полно таких же бедолаг, как он, волею судьбы низведенных до состояния идиотов.
Остин терпеть не мог калек и прочих обиженных богом существ. Тем труднее было для него переносить свое нынешнее состояние.
В кабинете терапии медбрат пытался научить его заново стоять на негнущихся ногах. Потом логопед старался восстановить его речь, а другой врач учил его делать основные, присущие человеку движения.
Остин даже не пытался освоить всю эту премудрость и указаниям врачей не следовал. Прежде он ничьих приказов не выполнял, а сам раздавал указания.
Кроме того, ему казалось, что все это абсолютно бесполезно.
Ему говорили, что многие оказавшиеся в его положении люди после реабилитационного курса достигают почти полного выздоровления. Но Остин знал одного парня, который после перенесенного инсульта так никогда и не научился ходить и разговаривать.
И стал овощем.
Остин – в который уже раз! – с отвращением оглядел себя.
Ужас.
Ну почему Эми не захотела ухаживать за ним сама и вместо этого позвонила своей матери?
Вспомнив, в каком беспомощном состоянии нашла его Эми, Остин поморщился…
Он отправился кормить птиц. За последний год он стал знатоком в этой области. Научился даже составлять специальные смеси из разных семян и биодобавок, которые привлекали редкие виды птиц.
Он уже успел наполнить семенами несколько кормушек, когда его взгляд упал на одинокий розовый куст, который Молли по неизвестной ему причине не выкопала и оставила расти в разоренном садике. Остину пришло в голову, что куст было бы неплохо полить. Он подошел к колонке, включил воду и взялся за шланг.
Именно в этот момент он ощутил, что его тело стало неметь. Такое с ним уже случалось, но он не придавал этому значения. На этот раз онемение было куда сильнее, чем прежде: он перестал чувствовать свое тело и рухнул на землю.
Остин не знал точно, сколько пролежал на земле. Несколько часов, не меньше. Солнце село, и в садике стало темнеть. Он лежал на спине, устремив глаза в небо, на котором начали уже проступать звезды. Потом налетел ветер, который принес с собой облака, затянувшие звезды сплошной пеленой.
«Я умираю», – отрешенно подумал Остин.
Его затухающее сознание рождало образы прошлого. Перед его мысленным взглядом предстала маленькая Эми. Она была в своем любимом алом с синим свитерке и короткой юбочке. Потом Остин подумал о Мелинде: вспомнил, как он подбрасывал ее в воздух. Кроха при этом радостно верещала. Потом его мысли вернулись к Молли.
