Мэри Бэлоу - Вальс среди звезд
Виконт чуть было не опоздал. Мальчик слишком рано потянулся за лодкой, и одна нога уже соскользнула с берега, когда лорд Брэндон закричал ему и протянул свою крепкую руку. Закари визжал, балансируя.
Виконт открыл рот, чтобы предостеречь о неосторожности и возможном результате, когда он услышал приглушенный крик позади и обернулся. Леди Барбара стояла охваченная ужасом, с прижатыми ко рту руками. Его тело закрывало ей вид на случившееся. Но она слышала два крика. Он подошел к ней, а ее сын вытащил лодку и отошел от берега.
- Все в порядке, - сказал он.
- Я удержал его, мэм. Он не упал. Он в полном порядке.
Но на скунду она потеряла контроль над собой. С ее лица сбежали все краски, и она смотрела на него широко открытыми ошеломленными глазами, а руки подрагивали около рта.
- Все в порядке,- сказал он, подойдя и обнимая ее за плечи.
- Он в полном порядке, Барбара. Я не позволил бы ему утонуть, Вы же знаете.
- Худшее, что могло с ним случиться – он бы промок.
- Мальчики постоянно переживают такие неприятности.
- Он ... Он … Ее зубы выбивали дробь.
- Он все, что у меня есть, - сказала она.
Лорд Брэндон притянул ее к себе и крепко прижал.
- У меня больше нет ничего в мире. Только он.
- Я знаю.
Он шептал ей на ухо и убаюкивал ее в своих объятиях.
- Но Вы должны знать, я не позволил бы Закари навредить себе, Барбара.
- Я прошу прощения, - произнесла она, успокаиваясь в его руках, постепенно напряженность уходила из ее тела.
- Я чувствую себя выжатой, как лимон. Извините.
- Не надо извинений, он – Ваш единственный сын. Я понимаю.
Виконт представил себя с сыном или дочерью, если бы Анна-Мария смогла бы прожить так долго. И он знал, что будь этот ребенок, он был бы дорог и сам по себе, и как напоминание о любви к его матери. И снова почувствовал укол зависти к леди Барбаре Ганновер.
- Мама, - произнес Закари, - Я напугал тебя?
- Но лодка прекрасная, не так ли?
- Подожди, вот я расскажу Бену, и дяде Уиллу.
- Закари.
Она высвободилась из объятий виконта, наклонилась и пылко обняла своего сына.
- Ты глупый мальчик!
- О, я должна тебя сильно отшлепать.
- Что я говорила, когда мы шли сюда? Что я говорила тебе?
- Не подходи слишком близко к краю, - робко ответил он.
- Я не упал бы мама. Я был осторожен.
Он посмотрел на виконта, который подмигивал ему.
- О,- раздраженно воскликнула она, выпрямляясь.
- Вы думаете, убедить меня, ведь так?
- Вы, по крайней мере, спасли мою тезку?
- Она здесь. Закри показывал мокрую лодку, с которой стекала
- Хорошо. Пора идти домой.
- Я уверена, что лорд Брэндон хочет вернуться к чаю в Дарем Холл.
- Поблагодари его за то, что он пришел.
- Я провожу Вас до дома, - сказал виконт.
- Хочешь поехать на моих плечах, Зак?
Его плечи всегда были желанной вершиной для племянников и племянниц. На Рождество юный Роберт даже до крови ударил Эндрю по носу, в битве за эту привилегию и, в результате, ему пришлось идти домой целую милю пешком, когда Эндрю ехал высоко на плечах виконта с победоносным видом и расквашенным носом.
И Закари не был исключением из правила. Через несколько секунд он уже сидел верхом на плечах виконта, с зажатой в руке лодкой.
Лорда Брэндона оставили с подозрением, что он повел леди Барбару на прогулку, которую она не планировала и, может быть, не хотела. Да и себе он предоставил небольшое двухмильное путешествие, о котором и не предполагал.
Почему? Спрашивал он себя, когда чай и веселая компания, и леди Ева ждали его в доме. И ответ найти было несложно. Он нашел родственный дух в этой женщине, которая любила и потеряла, и которая держалась за воспоминания, более существенные, чем его. И он, впервые за два года, обнимал женщину, и она хорошо чувствовала себя в его объятиях. Виконт Брэндон хотел узнать ее лучше, узнать, что она больше, нежели просто мать, которая любит и полностью сосредоточена на своем ребенке.
- Талавера,- произнес он. - Начало войны.
- Он сразу прибыл туда?
- Да,- ответила она.
- Он очень хотел ехать. Зак едва поверил, когда пришло распоряжение. Конечно, он пытался скрыть свой восторг от меня, ведь мы должны были пожениться летом, и он знал, что задержка расстроит меня. Но он был счастлив, а я не показывала ему свое горе и тревогу.
- Теперь я рада, что не стала делать этого.
- Он знал о ребенке? - тихо спросил виконт.
- Я не знаю.
Она улыбнулась с легкой грустью.
- Я получила только одно письмо от него. Но было слишком рано. Я ничего не слышала потом, и моего письма не было среди вещей, возвращенных его отцу.
- Я не знаю. Мне нравится верить, что он знал.
- Один из моих братьев сражался при Ватерлоо, - произнес он.
- Ему повезло, и он вернулся только с легким ранением. Но о том, что он хочет вернуться, мы узнали только через месяц, а до этого у нас были сведения лишь о его ранении.
- Мы понимали, что многие умирают от ран и лихорадки. Прошел целый месяц, прежде чем мы с отцом смогли добраться туда, найти и привезти его домой. Я знаю, что такое тревога. Это должно быть, было ужасное время для вас, особенно в вашем положении.
- Да, - произнесла она.
- Но мне ничего не говорили, до рождения Закари. Она улыбнулась сыну, который следил за ними, но не слушал взрослый разговор.
- Это чудо. У меня отняли одного, но взамен дали другого.
- Да, - подтвердил виконт.
- Вы любили его. Это было утверждение, не вопрос.
- Да, - сказала она.
Барбара посмотрела на него, на секунду притихнув.
- Вы знали, что ваша жена умрет, когда женились на ней? Сколько она прожила?
- Около двух месяцев,- ответил он.
- Все время она лежала в постели, бедная Анна-Мария. К счастью, ей было почти не больно. Только ужасная слабость и истощение. Но она всегда была слабой девочкой, хотя милой, терпеливой и веселой. Она никогда не жаловалась и не злилась на судьбу. В отличие от меня.
- Я почти умер от потери крови, когда в день ее смерти разбил окно, после того, как закрыл ее глаза.
- Мне повезло больше, не так ли? - спросила она.
- Я не знаю, как жила бы без моего ребенка. Но я полагаю, что выжила бы. Вы же выжили.
- Долгое время,- произнес он.
- Люди даже не хотят, чтобы боль ушла. Кажется предательством существовать без боли, позволять себе хоть час прожить без мыслей об умерших.
- И это естественная боязнь забвения, словно это доказывает, что мы не по-настоящему любили их. Но, кажется, жизнь мудрее нас. Боль становится легче. И мы снова улыбаемся. Со временем, готовы жить снова.
- Да, - согласилась она.
