Валери Кинг - Страсть по расчету (Строптивая леди)
— Бога ради, Шарли, разумеется, нет! Подумать только — игрок! Хочу заметить, я не первый, кто испытал на себе превратности судьбы. Кроме того, дела обстоят… о, черт побери, закрой рот, будь так добра, и не таращись так, будто у меня на голове выросли ветвистые рога. Я уже жалею, что вообще поделился с тобой. Знал бы, что ты так раскиснешь, когда я больше всего нуждаюсь в тебе, то прежде всего не попросил бы тебя приехать в Брайтон. И если ты не возьмешь себя в руки, то я сегодня же отошлю тебя и Генри в Эмберли-парк. Надо же, игрок!
Шарлотта подавила желание извиниться. Она понимала, что сама вызвала вспышку его гнева, но ей также показалось, что он не только не раскаивается, но и размер долга, похоже, не очень-то волнует его. Если он не игрок, тогда каким образом потерял двадцать тысяч фунтов?
Двадцать тысяч! У Шарлотты даже в голове помутилось при мысли о такой угрожающей потере.
Появление лакея, нагруженного остальными покупками Шарлотты, резко оборвало ни к чему не ведущие споры.
— Боже мой! — со смехом воскликнул сэр Джон. — И ты еще можешь, не моргнув глазом обвинять меня в непомерных тратах, когда в Брайтоне наверняка не осталось магазина, обойденного своим вниманием? А ты ведь только приехала! Глупая несносная девчонка! Да ты просто мотовка!
Шарлотта не нашлась, что ответить. Она знала существенную разницу между сотней покупок впервые за год — деньги на это она сэкономила, аккуратно ведя хозяйство, — и пока не объясненным долгом отца в двадцать тысяч фунтов. Девушка пребывала в полной растерянности, голова раскалывалась, на ум не приходил ни один сколько-нибудь стоящий довод. Она позволила ущипнуть себя за подбородок, стерпеть, не оправдываясь, слово «мотовка» и дать проводить себя наверх.
— Забудем нашу взаимную несдержанность, — сказал ей на ухо отец, пока они под руку поднимались по лестнице, — и подумаем о будущем. Я намерен ознакомить тебя с некоторыми подробностями плана, о нем я упоминал в письме, и он поможет нам восстановить нашу потерю. — Глянув через плечо, сэр Джон подождал, пока лакей не закроет за собой дверь, потом продолжил: — Мой план очень прост. Мне нужно благоволение принца-регента Его Королевского Высочества, и я более чем уверен, он не оставит нас в беде, лишь бы мне удалось переговорить с ним наедине. Мне необходимо заручиться его обещанием использовать в ближайшие месяцы свое влияние в парламенте, тогда я буду в состоянии все уладить, уверен в этом. Есть только одно препятствие, но с твоей помощью мы его преодолеем. — Он изучающе посмотрел на Шарлотту. — Ты, безусловно, стала прелестной молодой женщиной, что, не сомневаюсь, поможет нашему делу. Скажи мне одно, избавилась ли ты от этой по-настоящему отвратительной привычки спорить с каждым мужчиной?
Шарлотта с удивлением воззрилась на отца. Она ничего не понимала. Какое отношение имеет ее привычка категорически высказывать свое мнение или внешность к необходимости ее присутствия в Брайтоне? Она надеялась, что отец пояснит свою головоломку, но, переступив порог гостиной, Шарлотта разом обо всем позабыла.
— О Боже! Как мило! Никогда не видела такого изысканного убранства. Папа, тебя можно поздравить!
Окна гостиной были широко распахнуты, позволяя свежему ветру гулять по комнате. Морской целительный воздух поднял девушке настроение, ослабла отупляющая боль в затылке.
Тонкие полупрозрачные занавески трепетали, откликаясь на дуновение ветерка, словно грациозные балетные танцовщицы в пачках из невесомого муслина. Взметнуться вверх занавескам не давали тяжелые шторы из темно-синей узорчатой шелковой ткани. Нижний край их был присобран и прикреплен к изящным позолоченным розеткам по обе стороны окна. Ярким синим материалом обшиты все стены: он был гладко натянут между резными деревянными панелями, выкрашенными в ослепительно белый цвет. Затейливая белая лепнина украшала потолок. На полу лежал синий с золотом обюссонский ковер.
Шарлотте показалось, что она попала в другой, древний, мир. Прекрасные кариатиды в виде женских статуй поддерживали чудесный стол полосатого дерева. Позолоченные очертания рыб венчали изголовья двух изысканных греческих кушеток, обитых бело-золотым шелком. Стулья в стиле ампир — черный лак и позолота, также обтянутые темно-синим узорчатым шелком, бесчисленные вазы, расписанные на китайский манер или украшенные египетскими фигурками. Трудно было отвести взгляд от фортепиано розового дерева. Оно стояло напротив камина и довершало обстановку гостиной, являвшей собой классический образец эпохи красоты, ума и внешнего лоска. Над камином висел большой портрет сэра Джона верхом на его любимом черном коне и в окружении нескольких охотничьих собак, вертевшихся под копытами жеребца. Поначалу казалось, что он выбивается из хорошо продуманного интерьера своими яркими красками и манерой его написания. Однако портрет удивительным образом смягчал несколько чопорную безукоризненность гостиной. Шарлотта не могла сказать определенно, хотела бы она убрать картину или оставить это несовершенное произведение висеть над камином.
Положив изуродованную шляпку на инкрустированный бронзой столик, девушка воскликнула:
— Изумительно! У меня в Эмберли и вполовину не так хорошо.
— Однако работа Рейнолдса тебе не понравилась, не так ли? — со смехом спросил сэр Джон. — Не пытайся отрицать. Меня все уговаривают отправить портрет либо на чердак, либо в охотничий домик, но я не могу. — Любуясь, он смотрел на картину и после долгой паузы пробормотал: — В то время я был лучше.
Лицо отца выражало такую грусть, что Шарлотте не захотелось переспрашивать, хотя она и не совсем поняла его печаль. Тут он, похоже, отогнал воспоминания, лицо его разгладилось. Сэр Джон повернулся и обнял дочь за плечи.
— Рад, что тебе здесь понравилось. Я потратил много сил, чтобы сделать все по твоему вкусу. Звук у фортепиано великолепный. Надеюсь, ты привезла ноты? — И когда она кивнула, он откашлялся и произнес: — Шарли, я очень счастлив, что ты приехала.
Шарлотта взглянула на отца. Его лицо освещала знакомая нежная улыбка, выражающая любовь и привязанность к ней. На глазах у девушки неожиданно выступили слезы.
— Я тоже.
Она мягко коснулась его руки и вздохнула, осознав, как сильно любит отца.
Сэр Джон также посмотрел на Шарлотту, потом слегка нахмурился. Снова откашлявшись, он отступил от дочери, и, казалось, потерял дар речи.
Тогда Шарлотта заговорила о предстоящем им деле.
— Папа, ты можешь поподробнее рассказать мне о своем плане?
— А-а, — облегченно протянул сэр Джон. — Изволь. Мне нужна грамота на создание акционерной компании, чтобы заняться кое-какой деятельностью. Принц может помочь мне с ее получением — предоставить ее может только парламент. Я убежден, что во имя нашей многолетней дружбы Королевское Высочество убедит верхнюю и нижнюю палаты. К несчастью, один лорд слишком уж опекает принца. Это некий пэр, чьи собственные амбиции более чем очевидны, судя по тому, как он при каждом удобном случае использует хорошее настроение принца в своих целях! Тебе следует отвлечь этого человека, мне необходимо переговорить с принцем наедине.
