Рексанна Бекнел - Ночная голубка
Невольно мысли ее вновь вернулись к сцене, которую она наблюдала в лесу, и девушка тяжело вздохнула. Похоже, ей еще не раз придется сегодня произнести покаянную молитву.
Посетители появлялись в монастыре св. Терезы чрезвычайно редко. Джоанна приписывала это тому, что обитель расположилась вдалеке от людных мест, на уединенном мысе, далеко вдававшемся в Германское море, и всем известной бедности гилбертинского ордена. Монастырь св. Терезы не составлял исключения. Насельницами его были преимущественно женщины, не нашедшие своего места в мирской жизни, отвергнутые обществом по тем или иным причинам: раскаявшиеся проститутки из Дарема и Йорка, а также из Линкольна, неимущие вдовы, не желавшие быть проданными своими сеньорами в новое замужество, и такие же бесприданницы, как и сама Джоанна. Всех их объединяло одно — отсутствие средств к существованию. Они могли предложить монастырю лишь самих себя, и это определяло плачевное имущественное положение обители. Оно вполне соответствовало идеям основателя ордена, Гилберта Семпрингемского1, благодаря чему гилбертинками становились те, кого не приняли бы другие монашеские ордена — цистерцианский, кармелитский, клюнийский.
Послушницы и сестры монастыря св. Терезы трудились не покладая рук, чтобы заработать на содержание обители, а следовательно, самих себя. Их искусные вышивки украшали многие английские церкви, а также стены парадных залов богатых рыцарских замков. Иглой добывали монахини свой хлеб насущный, и дважды в месяц тележка, нагруженная творениями их рук, выезжала из ворот монастыря на ярмарку в Йорк. Молитвой, вышиванием и работой в огороде были заняты все дни насельниц обители. Благодаря этим усилиям они сводили концы с концами и считали свое существование вполне сносным. Жизнь за стенами монастыря не сулила ни одной из них ничего хорошего.
Ввиду столь уединенной, скудной впечатлениями жизни, появление в обители любых посторонних лиц вызывало большой переполох и воспринималось как из ряда вон выходящее событие. И когда однажды, во время утреннего чтения Евангелия, сестра Эдит подошла к настоятельнице и что-то зашептала ей на ухо, все молящиеся как по команде вытянули шеи, сгорая от любопытства. Произнеся слова молитвы с несвойственной ей поспешностью, мать-настоятельница объявила, что на каменистой тропе, ведущей к монастырю, замечена группа путников.
Сестры и послушницы торопливо покинули здание часовни. Началась спешная подготовка к приему нежданных гостей. Весь монастырь охватило непривычное оживление. Самые молодые принялись мести каменные ступени, другие выносили столы, накрывая их для раннего ужина, поварихи бросились в кухню. С высокой башни над часовней одна из монахинь следила за продвижением путников.
Вот они обогнули каменную насыпь. Теперь спустились в лощину, где с меловой скалы стекает прозрачный ручей. А теперь переходят болото!
Джоанна переживала те же чувства, что и остальные. Ей не терпелось увидеть новые лица, услышать чужую речь, узнать, что делается в мире. В эту минуту она позабыла о своей решимости навсегда отказаться от суетных соблазнов мирской жизни, и ее радовала возможность хоть ненадолго рассеять скуку и монотонность монастырской жизни.
Вид всадников, въехавших во двор монастыря, внушал почтительный страх. Хотя они и прибыли без оружия и доспехов, лишь в руках одного из них реял вымпел — на аспидно-черном фоне кровавый орел, заключенный в белый круг, — весь облик пришельцев выдавал в них людей военных, прошедших не одно сражение. В их жестах и взглядах чувствовалась недюжинная сила, отвага и беспощадность к любому, кто осмелился бы встать на их пути.
Джоанна взглянула на предводителя отряда, и сердце ее сжалось в каком-то тревожном предчувствии.
Он не был ни особенно высок ростом, ни слишком широк в плечах — светловолосый гигант, ехавший рядом, превосходил его в том и другом, однако что-то неуловимое, какая-то незримая печать власти выдавала в нем человека, привыкшего повелевать, и резко выделяла его из числа его свирепых спутников.
«Барская спесь, — неодобрительно подумала Джоанна, — причем в десятикратном размере, только и всего».
Высокомерный предводитель всадников не понравился ей, однако она не в силах была отвести взгляд от его лица. Посадка его была прямой и гордой, но при этом какой-то очень цепкой и хищной. Он как будто сросся со своим великолепным конем. Одежда воинственного незнакомца состояла из короткой кожаной туники, темно-зеленых рейтуз и высоких серых башмаков. Плащ его, заколотый темной брошью, был перекинут через плечо. Этот более чем скромный наряд дополнял роскошный кожаный пояс, инкрустированный золотом и серебром и украшенный драгоценными камнями, сверкавшими на солнце.
Судя во всему, воин этот принадлежал к знатному дворянскому роду, но пристально следившая за всеми его движениями Джоанна скорее согласилась бы признать в нем разбойника-датчанина, чем придворного короля Джона. Этот пронзительный, безжалостный взгляд, эти длинные, как у варвара, волосы, спускающиеся ниже плеч, делали его похожим на какого-то древнего вандала. При мысли об этом Джоанна невольно поежилась.
Незнакомец неторопливо обвел глазами двор, будто ища кого-то. Джоанна была уверена, что ни одна самая мельчайшая деталь не ускользнула от его внимания. Но вот он перевел взгляд на небольшую группу послушниц, среди которых стояла и Джоанна, и девушка, объятая страхом, невольно подалась назад. В это мгновение она почувствовала, что появление этого человека в монастыре не сулит ей ничего хорошего. Горько раскаявшись в своем недавнем желании рассеять скуку однообразной жизни в обители хоть каким-то новым впечатлением, она стала горячо молиться: «Матерь Божия, сделай так, чтобы он уехал!»
Всадник тем временем спешился и, подойдя к настоятельнице, отвесил ей учтивый поклон.
«Милосердная матерь Мария, изгони его из этих стен», — продолжала безмолвно взывать Джоанна.
— Надеюсь, они с новостями из Йорка, — послышался шепот позади нее.
— А если из Лондона? Тогда мы наверняка узнаем много интересного, — раздалось в ответ.
— Но это уж точно не люди епископа…
Тут настоятельница подвела гостя ко входу в главный зал, и голоса стихли. Остальные воины неторопливо спешивались. Роскошных породистых лошадей отвели в сарай.
«Вот уж неподходящее место для таких замечательных животных», — подумала Джоанна.
В монастыре держали лишь несколько неказистых лошадок, по очереди таскавших повозку на ярмарку. Конюшни, как таковой, в обители не существовало.
Монахини и послушницы поспешно разбрелись кто куда.
