Джулия Лэндон - Скандальная куртизанка
Мечта о том, что их унесут на крыльях, умерла вместе с матерью. Несчастья Кейт начались с того момента, когда ее отец женился снова. У его новой жены, Нелли Хопкинс, было двое собственных детей, и она не считала своей обязанностью кормить тех подкидышей, которых она не рожала.
— Я бы не возражал против этих поездок, если бы эти люди должным образом ценили твои усилия, — сказал Дигби, глядя на корзину, которую Кейт держала в руках.
— Они ценят, — улыбнулась Кейт. — Хочешь булочку?
— Нет, — ответил Дигби, складывая руки на своем большом животе. — Я мечтаю о пироге и каше от миссис Андерсон.
Кейт не смогла удержаться от смеха — несмотря на неодобрение ее действий, Дигби все-таки нашел нечто такое, что ему нравилось в магазинах и на рынке, расположенных вдоль Батчерс-роу и Мэри-стрит.
Когда они приехали на Сент-Кэтринс-Док, Кейт нисколько не удивилась тому, что дневная активность не спала из-за метели или по причине праздника. Улица кишела людьми; ее обитатели не считали Рождество праздником. Там, где живут одним днем, такая вещь, как рождественские праздники, является непозволительной роскошью.
Кейт и Дигби вышли из кареты в длинном, узком, мощеном переулке, застроенном приземистыми домами и лавками. Держа корзину в одной руке и крепко сжимая другой рукой локоть Кейт, Дигби повел ее через весьма пеструю толпу.
Если Кейт что-то оценила, подрастая на набережной, то это людское разнообразие. Здесь всегда можно было увидеть что-нибудь интересное — негров с кожей цвета угля, в ярких полосатых штанах и черных пальто; индийцев с тюрбанами на голове; испанских моряков в экзотических бушлатах. Там были только что приехавшие в Лондон путешественники, которые бродили с чемоданами по улице, восхищенно озираясь вокруг. Были и владельцы лавок, и свахи, и парни, которые ловко обчищают карманы тех, кто пробирается сквозь толпу.
Под крышами лавок были подвешены мясные туши. Можно было лишь гадать, насколько они свежи. Во всяком случае, сейчас не было слышно истошного рева скота в переулках позади лавок, где мясники выполняли свою работу, — вероятно, бедным животным дали рождественскую передышку. Поскольку была зима, запах гниющего мяса и навоза не ощущался столь сильно, как летом. Самыми популярными запахами в это утро были запах дыма и рыбы.
— Эй, красотка, иди сюда! — окликнул Кейт мужчина.
— Осторожно, сэр, — пророкотал Дигби, загораживая Кейт, чтобы защитить ее.
Кейт поправила на голове капюшон, натянула его пониже. Она всегда привлекала внимание, но не всегда то, какое ей хотелось бы. Одно из ее ранних воспоминаний заключалось в том, как похотливый башмачник ласкает ей ноги под предлогом того, что измеряет размер ее ноги.
Кейт понимала, что люди считают ее красавицей — в конце концов, именно благодаря своей внешности она вырвалась из этого убогого места. Однако, понимая, что она достаточно миловидна, Кейт не считала себя более миловидной, чем большинство женщин. Глядя в зеркало, она замечала, что ее нос недостаточно прям и глаза далеко посажены друг от друга. Белокурые волосы у нее были необычного оттенка, но она не понимала, почему это так нравится мужчинам… за исключением разве что герцога Дарлингтона, который смотрел на нее с таким явным презрением, что она с трудом удержалась в рамках вежливого тона.
Дарлингтон напомнил ей о разнице между мужчинами высшего света и мужчинами Сент-Кэтринс. Господа и джентльмены, считающие себя намного выше всех остальных благодаря своему образованию и воспитанию, готовы были с легкостью судить, однако многие из них желали использовать ее. Мужчины с Батчерс-роу не высказывали суждений относительно того выбора, который сделала Кейт, они просто хотели использовать ее.
Дигби проводил ее до Мэри-стрит, где, загораживая дневной свет, по обе стороны стояли суконные и шерстопрядильные фабрики. Кейт и Дигби прошмыгнули мимо складских помещений, где Кейт нашла работу после того, как Нелли Хопкинс решила, что у них недостаточно денег для того, чтобы прокормить четверых детей, и что либо Кейт, либо Джуд должны уйти. Джуду было всего лишь десять или одиннадцать лет, так что ушла Кейт, и отец не остановил ее. Да и мог ли он остановить, если большую часть дней бывал пьян в стельку.
— Здесь даже глотка чистого воздуха не вдохнешь, — проворчал Дигби. — Я никогда не смогу понять, как ты жила на этих улицах. Слава Господу, что ты вырвалась из них.
Возможно, и вырвалась, но Кейт никогда не ощущала себя полностью отрезанной от этих улиц. Ее положение было ненадежным — один ошибочный ход, одно неверное движение в сторону не того человека, и она лишится своего положения и снова окажется на этих улицах. Она подготавливала себя на тот случай, если подобное случится. Она в течение ряда лет старалась как можно больше откладывать из тех денег, которые давали ей на мелкие расходы, а также училась печь под руководством своей постоянной кухарки Сесилии. Если от нее устанет принц или какой-нибудь следующий мужчина, Кейт откроет пекарню. Возможно, не в этой части Лондона, но в каком-нибудь месте, где она сможет жить свободно, без проблем и, конечно же… словом, не чувствовать себя содержанкой. Сейчас она обязана следить за фигурой, но когда у нее будет своя пекарня, она будет есть столько лакомств, сколько ей захочется. Она станет толстой, счастливой и блаженно независимой от мужчин. Она презирала себя за то, что является содержанкой, но это гораздо лучше, чем прозябание на фабрике.
Они дошли до перехода между улочками, который был недостоин даже того, чтобы носить имя. Здесь Дигби остановился и строго посмотрел на Кейт.
— Только полчаса, мадам. И не покидай здание, пока я не приду за тобой. Я ясно высказался?
— Абсолютно, — бодро отозвалась Кейт. Она взяла из рук Дигби корзину, помахала ему пальцами в перчатках и направилась к двери, на которой облупилась краска. Кейт постучала. Через мгновение дверь распахнулась, и на пороге появилась женщина в платье-рубашке, рыжие волосы ложились ей на плечи.
— Мисс Бержерон! — воскликнула женщина, обняла ее и втянула внутрь.
— Веселого Рождества, Холли! — сказала Кейт. Четыре из пяти женщин, которые обретались в этих двух комнатах, лежали на грязных матрацах. Эти комнаты для них наняла Кейт. Женщины работали на складах и получали ничтожную зарплату за свой каторжный труд. Благодаря этим комнатам они не жили на улицах или где-нибудь в еще более отвратительных местах. Кейт мечтала, что в один прекрасный день, когда она будет располагать солидными деньгами, она найдет для всех них прелестный домик. Они заслужили такой домик — ни одна из них никогда не жила в условиях лучше нынешних.
