Нора Хесс - Женщина из Кентукки
– К черту ее бумаги. Разорви их. Я не хочу, чтобы она была служанкой. Я хочу, чтобы она стала членом моей семьи. Моя сестра Бесс умерла, и у меня теперь только Спенсер, но я получаю мало утешения от этого сумасбродного парня.
Сняв шляпу, Том задумчиво почесал голову.
– Что ты думаешь, Гретхен? – Он посмотрел на нее. Заметив страх в глазах девушки, он горько воскликнул:
– Это не то, что ты думаешь, девочка, Бен сдержит каждое, сказанное им слово. Он хочет дать тебе дом и никогда не дотронется до тебя, как до женщины. Я знаю его всю жизнь и могу поклясться, что нет более честного человека на свете.
Гретхен строго изучала мужчину, предложившего ей дом. Она размышляла о своем будущем, трясясь в разбитой телеге и уносясь в мыслях прочь, когда мистер Гайден увидел своего друга на кладбище и остановился переговорить с ним.
Что касается ее, то она была рада, увидев в глазах седого мужчины доброту, которая согрела ей сердце. Она поняла, что он станет ее другом. Грета робко улыбнулась Бену и ласково сказала:
– Спасибо за ваше предложение, мистер Эйткинс. Я принимаю его с радостью.
Оба мужчины засияли, уверяя ее хором, что она об этом никогда не пожалеет.
– Ты хорошая путешественница? – Спросил Бен, поднимая руки, чтобы помочь ей сойти с высокого сиденья телеги.
Грета слабо улыбнулась, вспомнив мили, которые она прошла за мулом, бросая зерна в земляные борозды, вслед за плугом.
– Да, мистер Эйткинс. Я хорошая путешественница, – ответила она. – А почему вы спросили?
– Потому, девочка, что мы пойдем пешком, – Бен улыбнулся ей. – Сможешь это сделать?
– Не беспокойтесь, я не отстану. А для чего же у меня такие длинные ноги?
– Сидя, ты казалась совсем крошкой.
– Мой рост 5 футов 5 дюймов.[2]
– Ну, почти, как у меня, – усмехнулся Бен. – Когда-то я был повыше, а теперь сморщился. Все-таки годы берут свое.
Он внимательно ее осмотрел.
– Думаю, мои штаны из оленьей кожи будут тебе велики. К счастью, я захватил с собой лишнюю пару.
– Штаны из оленьей кожи? – спросила Гретхен. – Почему я должна носить штаны из оленьей кожи?
– Потому, что твое платье разорвется на кусочки уже через час ходьбы по лесу. А штаны крепкие и гладкие. Ничто не цепляется за них. Ты снова сможешь носить женскую одежду, как только мы придем домой.
Бен посмотрел на Тома.
– Где ее одежонка? – Том только пожал плечами. – Это и к лучшему. Меньше вещей придется тащить моему старому мулу. Он иногда здорово сердится, когда я его перегружаю.
Повернувшись к другу, Бен пожал ему руку.
– Ты думаешь когда-нибудь приехать в Кентукки? Я уверен, ты приедешь навестить меня и девочку.
– Сразу, как только смогу, – охотно согласился Том, хотя оба прекрасно знали, что он не сделает этого никогда. Это печалило Бена. Он понимал, что вряд ли они когда еще встретятся.
– Хорошо, девочка. Давай, иди, – сказал он грубовато, глотая ком в горле. – Мой мул привязан вон под тем дубом.
Когда Бен увел Грету, Том отвязал упряжку, думая о том, что он скажет миссис Феддерс с ее проницательным взглядом. Ей совершенно не понравится потеря денег от продажи документов девушки. К тому времени, когда он вернулся в приют, в его голове созрела мысль заявить, что у Греты объявился дядя и решил забрать ее с собой.
Грета подстраивала свои маленькие шажки под размашистый шаг Бена. Когда они проходили мимо больших и красивых домов, где жили богатые семьи, она с любопытством заглядывала в окна, зная из разговоров девочек из приюта, которых посылали там убирать, что внутри у них была прекрасная мебель, которую специально привозили морем из Европы.
Она вспомнила, как воспитанницы всегда дрались за право работать у богатых владельцев. Они совсем не думали о многочасовой изнурительной работе. Ведь там два раза в день хорошо кормили.
Процветающая часть города осталась позади, и стали появляться маленькие домики простых людей. Пройдя еще около мили, они, наконец, достигли окраины, которая лежала на плоской и голой равнине, где лишь изредка встречались небольшие участки леса. За городом тоже встречались дома, принадлежащие мелким фермам. Каждая ферма была окружена полями кукурузы или пшеницы, ростки которых уже начали пробиваться из земли. А вдали лежала совершенно пустынная или «дикая», как здесь говорили, местность.
Бен вздохнул с облегчением.
– Старина, – сказал он себе, – добро исходит от всего этого. Я клянусь, оно воздействует на мое дыхание.
Он глубоко вздохнул, как бы стараясь подчеркнуть свое утверждение.
Грета была окружена людьми всю свою жизнь, но она была не уверена, что Бен имел в виду именно их. Спеша вперед через лес, следуя тропинкой, которую старик проложил двумя днями раньше, она остро ощутила спокойствие окружающей природы: терпкий запах прошлогодней листвы, смолистый аромат сосны и кедра. Вслед за Беном она тоже сделала глубокий вдох и обнаружила, что ее компаньон прав. В дебрях дышится легче.
Мужчина не остановился, чтобы пообедать, но когда солнце стало в зенит, он протянул девушке несколько полосок вяленой говядины и пригоршню прожаренного зерна, которое он достал из мешка, висевшего на его плече. Индейский вариант вяленой говядины был для нее в новинку, но она нашла ее очень вкусной и необыкновенно сытной.
Они продолжали свой путь, идя вдоль края глубоких узких лощин, заросших папоротником и невысоким кустарником, проходя через открытые гребни холмов и глубокие впадины. Старый мул тащился позади них.
Тяжелые серые сумерки уже сгустились, когда Бен сказал, что скоро можно будет сделать привал. Грета вздохнула с облегчением, так как ужасно устала. Она чувствовала, что прошли они, по крайней мере, миль двадцать, а то и побольше. Но думала она вовсе не об этом, она думала о себе. Каждый сделанный ею шаг отделял ее от ужасного прошлого. У нее было чувство, что она идет домой с этим старым мужчиной, домой, где не была долгое, долгое время.
Вот уже несколько минут они шли по дороге, вьющейся вдоль отвесного берега широкой реки.
– Сделаем привал здесь, недалеко от дороги, – сказал он, приседая на корточки и сгребая в кучу остатки углей. Положив немного сухих листьев и веток под них, он снял мешок с плеча и вытащил кремень и огниво. Ударив их друг о друга несколько раз, он высек искру, листья загорелись и костерок весело вспыхнул.
Тщательно вымыв руки, Бен сказал:
– Я сварю кофе и сделаю для нас кукурузные лепешки еще до наступления полной темноты.
– Чем я могу вам помочь? – спросила Грета, желая показать своему благодетелю, что она не какая-нибудь лентяйка и что она будет добросовестно выполнять всю работу, которую ей поручат.
