Диана Гэблдон - Путешественница. Книга 2: В плену стихий
— Но зато монеты и камни занимают мало места, их легко доставить по назначению и в случае необходимости спрятать, — заметила я. — И для герцога, замыслившего измену и вступившего в переговоры со Стюартами, этот фактор мог показаться немаловажным. Представь себе транспортировку пятидесяти тысяч фунтов в обычных монетах, даже золотых. Для этого потребуются денежные ящики, экипажи, конвой — короче, много всякого, что привлекает внимание. Другое дело — послать через Ла-Манш одного человека с маленькой шкатулкой.
Джейми снова кивнул.
— Это верно. Как и то, что если ты известен как коллекционер подобных раритетов, то пополнение коллекции ни у кого подозрений не вызовет, а о ее стоимости непосвященному судить трудно. Никто не мешает тебе заменить редкости дешевыми поделками, а настоящие ценности отправить за море. Не надо иметь дело с банкирами, с платежными обязательствами, никто не проговорится.
Он с восхищением покачал головой.
— Это отличный план, кто бы ни был его автором. Но почему же тогда Дункан Керр пришел почти десять лет спустя после Куллодена? И что с ним случилось? Явился ли он для того, чтобы оставить клад на тюленьем острове или чтобы забрать его?
— И кто послал туда «Бруху» теперь? — закончила я за него и тоже покачала головой.
— Будь я проклят, если знаю. Может быть, герцог имел какого-то сообщника. Но если так, мы не знаем, кто это был.
Джейми вздохнул, встал, потянулся, разминаясь после долгого сидения, и бросил взгляд в окно, прикинув высоту солнца. Для него это был обычный способ определения времени, неважно, имелись под рукой часы или нет.
— Ну да ладно, в море у нас еще будет время для размышлений. Сейчас скоро полдень, а парижский дилижанс отходит в три часа.
Аптека на улице де Варенн исчезла, а на ее месте теснились таверна, ломбард и ювелирная лавка.
— Мэтр Раймон? — Ростовщик сдвинул седые брови. — Я слышал о нем, мадам, — он бросил на меня опасливый взгляд, наводивший на мысль о том, что слышанное им не вызывало восхищения, — но его нет уже несколько лет. Если вам нужна хорошая аптека, то рекомендую Краснера на площади Алоэ или, может быть, мадам Веррю неподалеку от Тюильри…
Он с интересом уставился на сопровождавшего меня мистера Уиллоби, потом перегнулся через прилавок и доверительно обратился ко мне:
— Может быть, вы заинтересованы в том, чтобы продать своего китайца, мадам? У меня есть клиент с ярко выраженным пристрастием к Востоку. Я мог бы договориться о хорошей цене для вас и взял бы за помощь не более обычного, смею вас заверить.
Тем временем мистер Уиллоби, который не говорил по-французски, с явным пренебрежением рассматривал разрисованный фазанами фарфоровый кувшин в китайском стиле.
— Спасибо за предложение, — сказала я, — но думаю, что нет. Пойду поищу Краснера.
В Гавре, портовом городе, кишевшем выходцами со всех концов света, мистер Уиллоби не привлекал к себе особого внимания, но здесь, в Париже, появление на улицах узкоглазого коротышки в стеганом жакете поверх голубой шелковой пижамы и с косой, обернутой, чтобы не болталась, несколько раз вокруг головы, вызывало оживленные комментарии. Но он оказался на удивление сведущим в целебных травах и медикаментах.
— Бай ей ай, — сказал он, взяв щепотку горчичных семян из открытой коробки в лавке Краснера. — Это хорошо для шеен-йен, почка.
— Верно, — удивленно сказала я. — Откуда ты об этом знаешь?
Он слегка повертел головой из стороны в сторону. Я уже успела узнать, что таким образом китаец выражает удовлетворение, если ему удается кого-нибудь удивить.
— Быть время, моя знать целители, — только и ответил он. Потом повернулся, указал на корзинку, содержимое которой походило на шарики сушеной грязи, и авторитетно заявил: — Шун-ю. Хорошо, очень хорошо очищать кровь, печенка он работать хорошо, нет сухая кожа, помогает видеть. Ваша покупать.
Я подошла поближе, чтобы рассмотреть «шун-ю», и обнаружила, что это невзрачные куски сушеного угря, скатанные в шарики и обмазанные глиной. Впрочем, цена была вполне приемлемой, и я добавила две эти непрезентабельные штуковины к содержимому корзинки, что висела у меня на руке.
Погода для начала декабря стояла теплая, и мы неспешно двинулись назад, к дому Джареда на улицу Тремулен. Улицы, залитые зимним солнечным светом, были яркими и оживленными из-за торговцев, попрошаек, проституток, продавщиц и прочих небогатых парижан, вовсю пользовавшихся временным потеплением.
На углу Северной улицы и Утиной аллеи я увидела нечто совершенно необычное: высокую, с покатыми плечами фигуру в черном сюртуке и круглой черной шляпе.
— Преподобный Кэмпбелл! — воскликнула я.
Услышав свое имя, священник развернулся и, узнав меня, снял шляпу и поклонился.
— Миссис Малкольм! — воскликнул он. — Как приятно видеть вас снова.
Но тут его взгляд остановился на мистере Уиллоби, и он неодобрительно прищурился.
— Э… это мистер Уиллоби, — представила я его. — Он… сотрудник моего мужа. Мистер Уиллоби, преподобный Арчибальд Кэмпбелл.
Преподобный Кэмпбелл и обычно-то выглядел весьма строго, но сейчас имел такой вид, будто позавтракал колючей проволокой и счел ее невкусной.
— Я думала, что вы собираетесь отплыть из Эдинбурга в Вест-Индию, — сказала я в надежде отвлечь его внимание от китайца.
Это сработало, его ледяной взгляд переместился на меня и слегка потеплел.
— Благодарю вас за внимание, мадам. Да, мои намерения не изменились. Однако сперва мне нужно завершить срочное дело во Франции. Я отплываю из Эдинбурга в четверг.
— А как поживает ваша сестра? — спросила я.
Он с неодобрением взглянул на мистера Уиллоби, сделал шаг в сторону и понизил голос:
— Ей немного лучше, благодарю вас. Средства, которые вы прописали, очень помогли. Она гораздо спокойнее и теперь спит по ночам. Позвольте еще раз поблагодарить вас за доброе участие.
— Рада за нее. Надеюсь, что морское путешествие ей не повредит.
Мы расстались с обычными добрыми пожеланиями, после чего я и Уиллоби продолжили путь по Северной улице к дому Джареда.
— Преподобный значить шибко благочесивая малый? — осведомился немного погодя мой спутник.
Как многим выходцам с Востока, ему не всегда удавалось выговорить звук «т», отчего слово «благочестивый» приобрело в его устах своеобразное звучание. Я утвердительно кивнула, бросив на китайца любопытствующий взгляд. Не просто же так он об этом спросил.
Уиллоби помолчал, поджал губы и хмыкнул.
— Эта преподобный совсем не благочесивая, нет.
