Валери Кинг - Плененные сердца
Ему вспомнился момент, когда он стучал в ее дверь и признавался в любви. Ему показалось тогда, что на него нашло какое-то безумие, прекратившееся, когда Эвелина выплеснула на него кувшин воды. Он приписывал свое состояние полнолунию, выпитому им скверному бренди – чему угодно, отказываясь видеть истину: он был действительно в нее влюблен.
Но почему? Эвелина была невероятно упряма и раздражала его сверх меры. Ей доставляло удовольствие выводить его из себя, особенно критикуя его развлечения. Это была излюбленная тема, на которой она постоянно упражняла свой злой язык.
Маркиз вздохнул, с нежностью вспоминая, как не похожа была она на других женщин. Мысль его перескочила внезапно к тому моменту, когда он был уже у финиша и вдруг увидел ее, совершенно преображенную усилиями Аннабеллы и леди Эль. Он всегда находил Эвелину привлекательной, хотя она зачем-то скрывала свою красоту под дурно сидевшими на ней платьями, очками и нелепо укладывала роскошные волосы. Теперь она была просто прекрасна, только слепой мог этого не заметить.
Сегодня он несколько раз видел ее на расстоянии и любовался ею. Она выглядела великолепно. Переплетенные розовыми шелковыми лентами волосы падали ей на плечи. Белое с розовым платье сидело изумительно на ее царственной фигуре, длинную белую шею украшала нитка жемчуга, скрепленная изумрудной брошью.
Все эти мысли привели к тому, что он ничего так не желал, как заключить ее немедленно в объятия, поцеловать и поведать ей наконец о своих чувствах.
Он совсем уже собрался осуществить эти свои желания, когда ужасная мысль камнем легла ему на сердце: ведь Эвелина помолвлена с Шелфордом! Брэндрейт снова схватился за каменные перила террасы. Ему стало дурно при одной мысли, что ею мог обладать другой. Этого ему не вынести.
Она уже говорила ему раньше, что, невзирая на свои чувства, намерена стать викарию хорошей женой! Конечно, она не бросит Шелфорда. Она на это не способна. Дав обещание, она ни за что его не нарушит.
Но Брэндрейт не мог позволить ей совершить такую чудовищную ошибку. Он знал, что Эвелина любит его. Она дала ему это ясно понять во время их разговора в тени липовой аллеи.
Брэндрейт упрямо сжал зубы. Ему было жаль Шелфорда, но на Эвелине женится только он, он сам, даже если ему придется ради этого похитить ее и увезти в Гретна-Грин. Сначала он поговорит с Шелфордом, но, если все доводы и убеждения не помогут, остается только побег.
Боже! Неужели он все еще находится во власти безумия? За всю жизнь ему не приходило в голову столько безнравственных и недостойных мыслей, как за последние два дня.
Однако, разобравшись наконец в своих чувствах, Брэндрейт твердо решился сделать все, что мог, сначала в границах приличия, а если понадобится, и вне этих границ, чтобы их взаимная любовь с Эвелиной восторжествовала.
До него донесся чей-то смех, и он сразу узнал мелодичный голосок Аннабеллы. Бедная кузина! Что с ней станется, когда она узнает, что его сердце отдано Эвелине? Но на ее смех неожиданно отозвался мужской голос, заставивший его на мгновение забыть свои заботы.
Когда это Аннабелла успела найти поклонника, с которым решилась уединиться в тени сада? Маркиз был поражен, а потом и взбешен дерзостью человека, осмелившегося злоупотребить невинностью кузины, которую Брэндрейт любил как родную сестру. Он уже был готов спрыгнуть с террасы, чтобы выяснить, кто это мог быть, когда осознал, что слышит голос Шелфорда:
– Я не знаю, как заговорить об этом с Эвелиной, но я убежден, что она вовсе не желает быть моей женой.
– И что же? – печально спросила Аннабелла. – Она умрет старой девой и возненавидит меня за то, что я вышла замуж за человека, который мог бы спасти ее от такой страшной участи.
Шелфорд тяжело вздохнул.
Маркиз с трудом удержался от смеха. Какая ирония судьбы! Он так широко улыбнулся, что у него заныла челюсть. Убедившись, что его кузина в хороших руках, он предоставил ей спокойно наслаждаться свиданием.
34.
Эвелина улыбалась, и танцевала, и опять улыбалась, пока ей не стало казаться, что ноги у нее подкашиваются, а перекошенная улыбка грозит навсегда прилипнуть к лицу. Она приняла десятки поздравлений с предстоящим бракосочетанием с таким радостным видом и такими изъявлениями благодарности, как будто сердце у нее в это время не разрывалось на части. Когда ее спрашивали, куда исчез мистер Шелфорд, она могла только с величайшим облегчением ответить, что не имеет понятия. Она так неловко вела себя с ним ранее, что ей не хотелось вновь увидеть его. Не дай бог, она невзначай разрыдается прямо на глазах у всех.
Бедный Шелфорд! Ну уж и невеста ему досталась! Немного ему будет чести, если – пусть и очень привлекательная в цветах и вуали – она будет плакать в торжественный день всю дорогу к алтарю. А самое худшее заключалось в том, что стоило ей только подумать о предстоящей свадьбе, как слезы невольно подступали к глазам. Если же она при этом вспоминала еще и о Брэндрейте, то у нее начинало так сжиматься сердце и болеть грудь, что она боялась потерять сознание. Потеря маркиза и свадьба с викарием казались ей таким ужасным стечением обстоятельств, что она искренне желала, чтобы потолок рухнул ей на голову, разом распутав этот узел.
– Вы уже приглашены на следующий танец? Резко повернувшись, Эвелина увидела стоящего рядом с ней Брэндрейта. Откуда он взялся? Эвелина быстро оглянулась в поисках леди Фелмершэм, но ее нигде не было видно. Возможно, этим и объяснялась неожиданная любезность маркиза.
Острое чувство потери охватило ее, когда она взглянула в его серые глаза. Преодолевая внутреннюю боль, она бессознательно протянула ему руку.
– Еще нет.
– Прекрасно, – шепнул он, привлекая ее к себе.
Пары готовились танцевать вальс, и Брэндрейт не удержался, чтобы не поддразнить ее:
– Надеюсь, мои башмаки сегодня не пострадают, как восемь лет назад?
– О Брэндрейт, прошу вас, не напоминайте мне тот вечер. Это может показаться странным, но я целый день только и думала о том бале. Я тогда очень нехорошо с вами поступила.
– Лучшего я и не заслуживал. Я помню, вы порядком намылили мне шею, назвав высокомерным, напыщенным и еще другими словечками в таком же роде, которые я, к счастью, забыл. Но вы не должны быть слишком строги к моей памяти. В конце концов, мужская гордость не может столько выдержать за один вечер.
Эвелина почувствовала, как боль отпускает ее. Он говорил с ней так мягко, и слова его были так любезны! Еще несколько минут назад она сомневалась, сможет ли она вести себя с ним естественно и непринужденно, учитывая ее особое отношение к нему. Но ее опасения развеялись как дым; они весело болтали под звуки вальса, как добрые старые друзья. И даже вальс казался таким знакомым, как будто они уже танцевали его не раз.
