Анита Миллз - Дикая роза
Как же давно это было, когда ее так крепко сжимали в объятиях, когда она чувствовала сильные мужские руки на своем теле. Невольно представляя, что рядом с ней Итан, она отвечала Хэпу почти с таким же пылом. Его жаркие губы покрывали страстными поцелуями ее лицо, мочки ушей, чувствительную ложбинку на шее. Он сжимал ее с такой силой, что, казалось, тела их слились в одно целое. Ее пальцы судорожно сжимались и разжимались, впиваясь сквозь рубашку в его мускулистую спину.
Если бы в этот момент она крикнула «нет!» – он бы ее уже не услышал. Его рука скользнула меж ее бедер. Он ощутил влажную нежность и уже ничего не сознавал, кроме пульсирующего томления и испепеляющего желания. Лихорадочно путаясь в пуговицах, он поспешил освободиться от брюк…
Она испытала панический страх, и все ее тело напряглось и словно окаменело, когда он навалился на нее всем телом. Из глубин ее существа вырвалось отчаянное «нет!», но он заглушил этот крик поцелуем и овладел ею. В ее сознании тут же возникло жуткое лицо Ветвистого Дубя, и к горлу подступила тошнота.
Но Хэп не был Ветвистым Дубом и поэтому, несмотря на бушевавшую в нем страсть, сразу заметил произошедшую в ней перемену. Усилием воли он заставил себя остановиться.
– Это я, Энни, и я тебя так люблю, – нежно произнес он. – Боже, как я хочу тебя, Энни. Больше всего на свете.
Услышав его голос, она опомнилась, и к ней снова вернулось сознание того, что она лежит на своей перине, а рядом ее муж. Она подняла руки, обняла его за шею и притянула к себе.
– Люби меня, Хэп, – прошептала она. – Сделай так, чтобы я снова стала собой.
Сжав ее бедра руками, он начал двигаться – сначала медленно и осторожно, наслаждаясь тем, что ему удается пробуждать в ней ответную страсть, а затем, когда уже не был больше в состоянии себя контролировать, все быстрее и быстрее, то приникая к ее выгибающемуся телу, то откидываясь назад. Для него в этот момент ничего больше не существовало на свете. Он дышал все чаще и чаще и наконец, почти задыхаясь, услышал свой собственный крик и почувствовал, как накопившееся в нем желание нашло выход, покидая его пульсирующими толчками, подняв его до высочайших вершин блаженства. Еще минута, и он медленно спустился с небес. Ее тело словно обволакивало его, и он чувствовал необыкновенное блаженство.
Она лежала совершенно неподвижно, так что он стал опасаться, не причинил ли ей боль. Приподнявшись на локтях, он попытался рассмотреть в темноте ее лицо. Никогда еще и ни к кому он не испытывал такой огромной нежности.
– С тобой все в порядке, Энни? – спросил он, страшась услышать ответ.
– Да, – отозвалась она, ласково коснувшись его подбородка и проводя рукой по его щеке. – Со мной все в порядке.
– Наверно, я слишком поторопился?
– Нет, – солгала она. – Все было хорошо.
Он лег на свою половину кровати, притянул Энни к себе и потерся подбородком о ее растрепавшиеся волосы. Сердце у него все еще колотилось, дыхание оставалось частым, но ему было невероятно хорошо.
– Нет, я знаю, все закончилось слишком быстро, – настаивал он, – но я ничего не мог поделать с собой. Прошло столько времени с тех пор, как я последний раз был с женщиной. Чертовски много времени. Но ты должна знать, что никогда раньше у меня ничего подобного не было – за всю мою жизнь.
Он провел рукой по ее волосам и прижал ее голову к своей груди.
– Я страшно рад, что нашел тебя, Энни.
Она чувствовала себя настолько защищенной в его объятиях, что ей казалось – пока он прижимает ее к себе, никакие кошмары не страшны. От переполнявшей благодарности у нее даже перехватило горло.
– Я тоже этому рада, – только и смогла прошептать она.
Из окна на их разгоряченные тела веял прохладный ветерок, и Хэп, держа Энни в объятиях, упивался близостью этой замечательно красивой женщины, чувствуя себя невероятно счастливым оттого, что ему так повезло и она стала его женой. Но точно так же, как после брачной церемонии, ему теперь не давало покоя ощущение, что он сделал что-то не так, как следует, и она осталась неудовлетворенной. Ему очень бы не хотелось, чтобы, проснувшись утром, она сожалела о том, что между ними произошло. Он опустил руку на ее бедро и, почти рассеянно поглаживая его, тихо спросил:
– Хотите знать, миссис Уокер, что я сейчас собираюсь сделать? Снять с себя все, что на мне осталось, извлечь вас из этой ночной рубашки и любить вас снова. Надеюсь, на этот раз я не разочарую вас.
Хоть ему и не видна была в темноте ее улыбка, но догадаться о том, как она отнеслась к его словам, было нетрудно: вместо ответа она провела пальцами по его густым волнистым волосам, и губы ее раскрылись навстречу его поцелуям. И его уже не заботило, что может их ждать завтра или послезавтра. Сегодня, кроме них двоих, никого на свете больше не было.
17
Хэп просыпался медленно и трудно. Сначала, еще в полусне, он почувствовал, будто кто-то щекочет ему ухо, затем показалось, что его лица коснулось нечто пушистое. Он разомкнул веки и обнаружил перед глазами сплошную чащу черного меха. Подняв руку, он попытался сбросить обосновавшееся на голове существо, но оно, испугавшись, вцепилось когтями ему в волосы. Опасаясь, как бы оно чего доброго не добралось до глаз, Хэп тронул жену за плечо и сонным голосом пробормотал:
– Вернулся твой кот.
– Паучок? Неужели? – Она перевернулась на бок и, увидев Хэпа с котенком на голове, так и прыснула со смеху. – Какая же на тебе симпатичная кошачья шапка, Хэп! Ты сейчас прямо вылитый Дэви Крокетт.[13]
– Ax ты, чертов звереныш!
Хэп схватил заметно подросшего за три месяца котенка одной рукой, а другой стал отдирать его от своей шевелюры. Когда это наконец удалось, он поднес Паучка к лицу, и на него уставилась пара круглых оранжевых глаз.
– Таких я еще не видел: настоящий дьявол, а не котенок, – пробормотал он, в то время как Паучок, решив, что достаточно насмотрелся на Хэпа, начал извиваться в его руке, изо всех сил пытаясь высвободиться. – Вижу, ты не очень-то дружелюбен.
Открыв пасть, котенок продемонстрировал свои клыки и свирепо зашипел на Хэпа.
– Будь я проклят, если ты не считаешь себя пантерой, – произнес тот, глядя на котенка с улыбкой. – Значит, ты и есть Паучок?
Потянувшись к стоящей на столике возле кровати корзинке с вязальными принадлежностями и достав оттуда небольшой клубок шерсти, Энни поднесла его к мордочке котенка, чтобы привлечь его внимание, и бросила на пол, так что клубок покатился в другой конец комнаты. Паучок мгновенно вывернулся из руки Хэпа и вихрем понесся следом.
– Не пройдет и минуты, как он размотает клубок, – сказала она, провожая его взглядом, – и все вещи будут опутаны нитками. Вот тогда ты поймешь, откуда такое имя.
