Роберта Джеллис - Пламя зимы
– И я не знаю, что принадлежит мне, что я могла бы взять с собой. В моем сундуке лежит несколько роскошных платьев, к которым я не прикасалась. Их нужно вам вернуть, мадам? Кровать нам, конечно, одолжили. Можно ли оставить ее в той комнате или ее следует вынести? И нужна ли квитанция, чтобы отметить, что я вернула все одолженное?
– Платья принадлежат тебе, – резко перебила Мод. – Два были подарены тебе Стефаном, чтобы разогнать твою печаль, а подвенечное платье – мой подарок. Зачем ты продолжаешь притворяться, что не помнишь?
– Я не притворяюсь, мадам, – ответила я серьезно. – Я не знаю, почему не помню. Возможно, я не слушала как следует, потому что все мои мысли были заняты горем, а может, мне не хотелось этих придворных платьев из-за нежелания быть при дворе.
– Кем бы ты не была, но к льстецам ты, без сомнения, не относишься, – заметила Мод. Ее краткая вспышка раздражения сменилась недобрым весельем.
– А разве вы поверили бы мне, если бы я сказала, что была вне себя от счастья попасть в ваше распоряжение или под вашу опеку? – спросила я спокойно. – Было бы глупо с моей стороны притворяться. Теперь, мадам, когда моя горечь немного утихла, я понимаю, что вы и король старались быть добры ко мне.
– Рада, что твоя горечь утихла, – улыбка Мод, как часто случалось, не отразилась в ее глазах. – Должна полагать, что это дело рук Бруно.
К ужасу, я почувствовала, что заливаюсь краской, но не отвернулась, чтоб не казаться смущенной.
– Это не тот, кого бы я сделала своим избранником, – сказала я твердо, надеясь, что она признает правду, если однажды услышит ее. – Но не скажу, что он жесток или не благороден. А поскольку слишком поздно уже надеяться на лучшее, я должна довольствоваться им и по мере возможности делать наш брак благополучным. Итак, дадите ли вы мне согласие на поездку с ним?
– Я скажу тебе завтра или извещу, если тебе нужен ответ раньше.
Я заметила на лице королевы выражение легкой тревоги, но не думаю, что это было как-то связано со мной. Она все так же сидела, погруженная в свои собственные мысли. Затем сказала мне, что никакие квитанции на кровати и постели не нужны, и дала разрешение и на поездку, и на начало сортировки и упаковки сразу после завтрака.
От волнения и беспокойства я чувствовала тошноту весь остаток дня, но у меня не было возможности признаться Бруно в том, что я наделала, и предупредить его, так как за обедом он не сидел рядом со мной, а когда за ужином я рассказала ему, объясняя свои причины признаний королеве, он лишь кивнул и сказал, что и не сомневался, что Мод даст мне разрешение.
– Я так рада, что ты не сомневался, – сказала я как-то язвительно, вспомнив, какой неприятной для меня была эта беседа с ней. – А теперь, – снова обратилась к нему я, – скажи, как ты хочешь распорядиться с сундуками и с Эдной. Ты сказал мне взять ее в служанки к себе – я так и сделала, но уверена, что она не умеет ездить верхом. Хочешь ли ты, чтобы я отдала все на хранение или наняла экипаж?..
– О, храни тебя господь, Мелюзина, – воскликнул он. – Если ты позаботишься о том, чтобы нанять экипаж и пару человек, которые будут управлять и охранять его, я как нибудь7 найду время достать лошадь и оседлать ее для тебя. – Затем он пристально посмотрел на меня и добавил каким-то более низким голосом: – Я не хотел бы просить короля дать мне время съездить в город, ведь моя служба при нем будет закончена совсем скоро.
– Но… – воскликнула я, готовая возмутиться тем, что он неправильно меня понял. Затем я заколебалась, вспомнив, что если Магнус смотрел на меня так, то это имело какое-то важное значение. Думаю, что внутри меня что-то пробудило тревогу, может быть, какие-то мелкие случайности. Однако непосредственной угрозы не было, и мое внимание вновь переключилось на то, что я ничего не знала о городе и не была уверена в том, что королева даст мне разрешение поехать туда, и на то, что у меня не было ни малейшего представления, где и как взять экипаж и людей, так как в Улле у меня были свои собственные экипажи, а кучерами – домашние слуги.
– Да, конечно, тебе понадобятся деньги, – сказал Бруно; казалось, он ошибочно связал мое восклицание с неуверенностью. Его рука ощупывала ремень, и он уже не смотрел на меня, но и не опустил глаза в поисках кошелька. Когда он говорил о том, что у него нет времени ехать в город, взгляд его был направлен на королевский стол. И теперь он снова смотрел туда, следя за пышно разодетым господином, пересекающим зал за спиной королевы.
Бруно сунул кошелек мне в руку и поднялся. Мы еще не закончили ужинать, но я почувствовала, что его движение во многом связано с господином, за которым он наблюдал и который теперь склонился над плечом короля и что-то сказал, что заставило Стефана рассмеяться. Королева также взглянула на него. Мне показалось, что прежде чем улыбнуться пышному господину, он бросила быстрый взгляд на другого соседа по столу, о котором я знала, что он брат короля. Я подумала, что Бруно, стоящий рядом со мной и все еще сжимающий мою руку вместе с кошельком, видел взгляд, брошенный Мод на епископа Винчестерского, и напрягся, а мной овладело легкое любопытство: что все это могло значить? Но уже в следующее мгновенье я выбросила это из головы. У меня были и свои проблемы, которые надо было решать. Я не имела понятия, как выполнить все то, что Бруно посчитал моим предложением.
Случайно я вновь взглянула на королевский стол, и мне стало интересно, не вообразила ли я себе все эти взгляды и натянутость. Епископ был явно в курсе шутки, которая рассмешила короля, так как теперь смеялся и он, а Бруно, тоже улыбаясь, разговаривал с Комвилем. Пока я наблюдала, королевская свита поднялась, также закончив трапезу. Король направился в свой личный кабинет под руку с пышным господином, а королева еще какое-то время продолжала беседовать с епископом. Когда они разошлись, я увидела взгляд, брошенный епископом на проем двери, за которой исчез король. Не знаю почему, но в этом взгляде я прочла одиночество – нелепая мысль, если она применяется к человеку подобного богатства и могущества. Но прежде чем понять всю глупость этой мысли, я поднялась и направилась к нему.
Моя следующая идея больше отличалась смелостью, чем глупостью. Епископ Винчестерский фактически обладал городом. Кто как не он или один из его слуг мог бы помочь мне? Таким образом, вместо того чтобы отойти в сторону, я как можно быстрее приближалась к нему. Лорд Винчестер почти прошел мимо меня, и если бы я обратила внимание на выражение его лица прежде, чем начала говорить, я бы попридержала язык. Но было уже поздно…
– Милорд епископ, одну минуточку, пожалуйста! – Эти слова слетели с моих губ еще до того, как я увидела какое-то застывшее выражение на его лице. Я начала пятиться назад, но он остановился и обратил ко мне свой невидящий взгляд. Продолжать отступление теперь было бы как глупо, так и грубо, поэтому я сделала глубокий реверанс.
