Кимберли Логан - Соблазненная грехом
«Ты не чудовище, каким привык себя считать».
Господи! Как бы он хотел поверить словам Эйми. Он хотел верить в то, что у него есть будущее – их общее счастливое будущее. Но жизнь Эйми окажется в опасности, если он проявит эгоизм и попробует удержать ее подле себя. Ройс ни на мгновение не сомневался, что любые душевные страдания, на которые он обречен, ничто по сравнению с болью от возможной потери Эйми. Он просто не переживет этого.
«Однако сейчас не самое подходящее время для подобных размышлений», – сказал себе Ройс, отбросив все тяжелые мысли.
Пустив лошадь рысью, он въехал на конный двор особняка Олбрайтов.
Маркиз ждал его в библиотеке и торопливо бросился отворять застекленные двери, едва только Ройс появился в поле его зрения. Толливер тоже уже прибыл. Он сидел, откинувшись на спинку стула, и кивнул Ройсу, едва тот вошел в библиотеку.
– Стоунхерст. – Олбрайт поприветствовал Ройса пожатием руки, перевел ищущий взгляд за его спину. – А где же Эйми?
– Я оставил ее в доме герцогини Мейтленд. Решил, так будет безопаснее.
– Из твоего письма я понял, что у тебя важные новости.
– Да. – Ройс посмотрел на маркиза. Он не знал, как сообщить ему о том, что, возможно, его сестра причастна к убийству маркизы Олбрайт. Но изменить что-либо Ройс был не в силах. Отцу Эйми предстояло узнать правду, это было неизбежно. – Думаю, – наконец произнес он, указывая на свободные стулья, стоявшие вдоль стола, – будет лучше, если мы присядем.
Когда Ройс закончил рассказ, в библиотеке воцарилось ошеломленное молчание. И маркиз, и Толливер смотрели на Стоунхерста, раскрыв от удивления рты. Они бездвижно замерли, очевидно, не в силах поверить.
– Мне не верится, – сказал Олбрайт.
Он первый решился нарушить напряженную тишину, которая отражала подавляющую силу всеобщего нежелания верить. Поднявшись, он в нервном возбуждении принялся расхаживать взад-вперед, казалось, он был на грани отчаяния.
– Я не верю этому, – повторил он. – Это невозможно!
Ройс наблюдал за Олбрайтом, как всегда, тщательно скрывая свои чувства. Наконец он ответил ему спокойным уравновешенным тоном, стараясь ничем не выдать тревоги:
– Боюсь, очень даже возможно, если верить леди Эйми.
– Должно быть, она ошибается.
– Она говорит, что не может ошибаться. И хотя я согласен, что мы должны действовать с особой осторожностью и не спешить с выводами, полагаю, нам нужно со всей серьезностью отнестись к словам Эйми.
– Но как? Это ведь моя родная сестра. – Лорд Олбрайт остановился и закрыл лицо ладонями. – Она столько лет живет с нами под одной крышей. Помогала мне заботиться о дочерях. Как?.. Почему?.. Это невозможно постичь умом.
Тут вмешался Толливер:
– Мне крайне неприятно, Олбрайт, но я вынужден признать, что в этом есть определенный смысл. Леди Оливия никогда не скрывала своей ненависти по отношению к твоей супруге. Вариант развития событий кажется мне вполне вероятным.
– Вероятен он или нет, вы предлагаете мне поверить в то, что моя сестра – убийца, – гневно выпалил маркиз. – Поверить, что она была в сговоре со Страттоном, а через много лет наняла кого-то, чтобы избавиться от моей дочери. И все это время она продолжала вести себя так, словно все в порядке. Да чтобы быть способным на подобное, надо быть чудовищем. Это…
– Мы не можем исключить этой версии. Нравится тебе или нет, мы не можем выбросить этот фрагмент при решении головоломки только из-за того, что Оливия твоя сестра, – сказал Толливер. Поднявшись со стула, он продолжил: – Филипп, давай еще раз все хорошенько обдумаем. Мы исключили из списка подозреваемых всех, кроме Бедфорда, так что кто в итоге остается? Оба, и Стоунхерст, и леди Эйми, видели Оливию в саду в тот вечер. И наутро после нападения ты сам был свидетелем того, как она отреагировала на известие о том, что к Эйми возвращается память. Какой вывод напрашивается?
– Не знаю. – Маркиз устало покачал головой. Он словно постарел на несколько лет, Ройс никогда не видел его таким разбитым.
– Я понимаю, милорд, вас одолевают сомнения, – мягким тоном начал Ройс. Поднявшись, он подошел к маркизу ближе. – Я не предлагаю сию же минуту сослать ее в Ньюгейтскую тюрьму, но думаю, что допросить ее придется. Оснований для этого предостаточно. Отказаться от допроса – значит заведомо нанести вред вашей дочери.
На какое-то время вновь воцарилась тишина, затем лорд Олбрайт тяжело вздохнул и направился к двери позвать прислугу. Едва в библиотеку вошла экономка, он обратился к ней с вопросом:
– Миссис Бэллоуз, вы, случайно, не знаете, где сейчас моя сестра?
– В гостиной, принимает барона Бедфорда, милорд.
– Пожалуйста, сообщите, что мне нужно переговорить с ней. Я жду ее в библиотеке прямо сейчас.
В ответ женщина кивнула и поспешила выйти. Через несколько минут в библиотеку поднялась леди Оливия. Она чинно прошествовала к креслу и села.
– Филипп, – недовольно фыркнула она, всем своим видом демонстрируя возмущение, – должна признать, что не в восторге оттого, что ты зовешь меня, когда тебе вздумается, словно я последняя из прислуг. К тому же с твоей стороны не очень вежливо настаивать на том, чтобы я, предоставив гостя самому себе…
Маркиз поднял руку, чтобы прервать ее:
– Оливия, нам предстоит обсудить нечто чрезвычайно важное, и, думаю, будет лучше, если ты немного помолчишь.
Высокомерно подняв брови в ответ на столь резкое обращение, Оливия расправила юбки платья и, обратив взгляд на брата, сказала:
– Отлично. Я тебя слушаю. О чем это ты хотел поговорить?
– Хочу задать вопрос, но прежде взять с тебя обещание, что ответ будет честным.
– Ну конечно.
– Ты была в доме в ночь убийства Элиз?
Долгое время леди Оливия молча смотрела на брата, ни единым движением не выдавая своих чувств.
– Я не понимаю, – наконец произнесла она сдержанно, – с какой стати тебе взбрело в голову задавать мне подобные вопросы? Ты прекрасно знаешь, что меня там не было.
Несмотря на то, что им руководили лучшие побуждения, Ройс был не в силах оставаться безмолвным. Чуть приблизившись к леди Оливии, он произнес:
– Леди Эйми вспомнила еще кое-что из событий того вечера. Она говорит, что за стеклянной дверью гостиной видела именно вас.
Что-то промелькнуло в глубине холодных глаз Оливии, и спустя мгновение она нервно хохотнула:
– Какая нелепость. Это абсолютная нелепость!
– Разве?
– Да, именно так! Девочка не знает, что говорит.
От высокомерного тона леди Оливии Ройса бросило в дрожь. Он всегда с трудом выносил презрительное отношение этой мстительной гарпии к Эйми, и многого не требовалось, чтобы виконт утратил последние капли терпения.
