Барбара Картланд - Девственница в Париже
Если во время поездки, слушая рассказы тетушки, Гардения повзрослела, то теперь из бедной зависимой родственницы она превратилась в главу семьи.
Она отвернулась от окна, потому что ей было тяжело смотреть на романтическую красоту моря, и принялась ходить взад и вперед по мягкому ковру своей спальни.
Надо было что-то предпринять, притом быстро! Она мысленно подсчитала, что у них есть: кучка бриллиантов, оставшихся в ларце тетушки — несколько брошей, пара серег, одно или два кольца. За них можно получить кое-что, хотя далеко не ту сумму, которую они стоят на самом деле. Гардения ясно понимала, что сейчас все в Монте-Карло только и будут говорить о том, как ее тетушка швырнула бриллиантовое ожерелье на стол и как шакалы, почуявшие добычу, поймут, что с финансами у герцогини неблагополучно; в противном случае она не стала бы прибегать к таким театральным жестам, чтобы получить деньги для продолжения игры.
Гардения понимала, что завтра управляющий начнет наводить справки. Завтра дойдут слухи о случившемся в Париже, и их попросят съехать.
Она вспомнила о том, что ее тетушка оставила в Париже: великолепные картины на стенах Мабийон-хауз, дорогую мебель, севрские вазы, коллекцию золотых украшенных драгоценностями табакерок в малой гостиной, позолоченный, выложенный бриллиантами туалетный столик в спальне герцогини. Все это стоило тысячи и тысячи франков, но все было теперь конфисковано французскими властями, и не было никакой надежды, что она когда-нибудь увидит их снова.
Невольно мысли Гардении вернулись к шиншилловому манто, и, хотя оно стоило немалую сумму, она была рада, что оно также осталось в Париже. Это был символ предательства. В то время как герцогиня относилась к этому совершенно спокойно, Гардения знала, что никогда не смогла бы смотреть на манто, не испытывая чувства стыда и отвращения.
Таким образом, все, что у них было помимо драгоценностей, — это платья герцогини и ее соболя, которые были на ней в поезде.
Гардения мало в этом разбиралась, но она полагала, что за подержанную одежду вряд ли получишь много денег. Актрисы и дешевые проститутки не захотят платить большую сумму даже за модель от Ворта, а кто еще захочет надевать обноски? Бедным женщинам вся эта роскошь — шифон, кружева, парча, вышитые и украшенные бриллиантами вечерние туалеты нужны не более, чем коврочистка в пустыне. Что же им теперь делать?
Гардения закрыла лицо руками, а в ее ушах все еще звучал голос лорда Харткорта, который говорил, что он будет о ней заботиться и защищать ее. Если бы только он был здесь, подумала она, и тут же упрекнула себя за слабость.
Едва только рассвело, она оделась и отправилась в пароходную компанию. Полицейский указал ей, где она находится. После долгого ожидания наконец открылась дверь и появился небритый чиновник средних лет.
Он был очень вежлив с Гарденией, пока не узнал, что ее интересует самый дешевый билет до Англии. После этого он вдруг сделался отвратительно фамильярным и кончил тем, что пригласил Гардению отобедать с ним сегодня вечером. Несмотря на его нахальство, Гардения все же смогла узнать, что завтра отплывает «Ласточка», маленькое и потрепанное грузовое суденышко. Оно берет на борт лишь шестерых пассажиров, и хотя Гардения с замиранием сердца подумала, какие неудобства вынуждена будет терпеть герцогиня, она понимала, что будет сумасшествием брать билеты на какой-нибудь дорогой корабль, потому что это поглотит все их скудные средства.
Она забронировала двухместную каюту и сказала чиновнику, что принесет деньги вечером.
— Я поверю вам на слово, — ответил тот, бросая на нее косой взгляд, — если вы скажете мне, где мы с вами сможем встретиться сегодня вечером.
— Я узнаю и сообщу вам, — ответила Гардения.
Не было смысла злить его, к тому же он уже сообщил ей, что если они прозевают завтрашний рейс, им придется ждать еще три-четыре дня.
Дело было даже не в том, что им не на что существовать в Монте-Карло, а в том, что Гардения боялась оставлять герцогиню так близко от казино, зная, как тяжело оттащить ее от игорного стола.
Она поспешила обратно в отель и обнаружила, что герцогиня все еще спит. Гардения сидела голодная в роскошной гостиной, боясь вызвать горничную, зная, что это тоже стоит денег, которых у них не так уж много.
Время тянулось медленно, было около полудня, когда наконец ее тетушка проснулась. У нее, как обычно, болела голова, и она выглядела старой и измученной.
Гардения подала ей дежурную таблетку, но когда герцогиня потребовала бренди, она решительно покачала головой.
— Мы не можем себе этого позволить, тетя Лили, — сказала она.
Герцогиня пыталась было возразить, но тут внезапно к ней вернулась память о том, что произошло накануне вечером.
— Мое ожерелье… — пробормотала она, — мое… бриллиантовое… ожерелье…
Она дотронулась рукой до шеи, как бы надеясь, что каким-то чудом ожерелье окажется на месте.
— Как я могла это сделать? О, Гардения, как только я могла это сделать? — простонала она.
— Боюсь, что вы все проиграли, — мягко ответила ей Гардения. — У нас ничего не осталось, совсем ничего.
— У нас есть еще мои драгоценности, — с ноткой надежды в голосе сказала герцогиня.
— Их осталось очень мало, — ответила Гардения. — Тетя Лили, послушайте меня. Нам нужно ехать в Англию. Нам нельзя здесь оставаться, мы не можем себе этого позволить. Я сомневаюсь даже, сможем ли мы оплатить счет за гостиницу.
Тетя Лили собралась было протестовать, но со стоном откинулась на подушки.
— Генрих должен был получить мою телеграмму вчера ночью или в крайнем случае сегодня утром, — сказала она наконец.
— Его может не быть в Германии, — ответила Гардения, — а если он даже в Германии, у нас нет никаких оснований считать, что он у себя дома в Пруссии.
— Да, ты права, — согласилась герцогиня. — Возможно, нам придется подождать день или два. Телеграмму перешлют ему, и он прибудет до конца недели.
— Тетя Лили, мы не можем рисковать, — убеждала ее Гардения. — Мы не можем здесь оставаться и дальше залезать б долги. Подумайте только, во что нам обходятся эти апартаменты.
Она сделала паузу, чтобы эта информация улеглась, и добавила:
— В Англии мы могли бы жить очень скромно, я нашла бы какую-нибудь работу. Вы могли бы встречаться со своими старыми друзьями. Наверняка же у вас есть друзья в Англии?
— Я не еду ни в Англию, ни куда бы то ни было, пока не увижусь с бароном, — заявила герцогиня с неожиданной силой. — Барон: напишет мне, я знаю. Не следует так падать духом, Гардения. Неужели ты не понимаешь, что он любит меня? Он приедет, как только узнает, где я.
