Виктория Холт - Черный лебедь
— Да.
— Завидую удачливому сопернику.
— Вопрос о соперничестве никогда не стоял.
— Вы ясно дали мне понять это. Я мог бы очень обидеться. Однако я тревожусь за вас, Люси, и хочу удостовериться, что все в порядке.
— В таком случае уверяю вас, что все в порядке.
— Этот человек, ваш жених, похоже, свалился прямо с неба. Он появляется на пароме, а затем оказывается во Франции. Это все, что вам о нем известно?
— Я знаю все, что мне следует знать, — ответила я. — Вам действительно не стоит беспокоиться.
— Но я беспокоюсь. Видите ли, вы падчерица Селесты, и поэтому между нами существуют определенные родственные узы. Так кому же и позаботиться о вас, если не мне? Мужу Ребекки? Но он далеко, в Корнуолле.
— Почему вы считаете, что мне нужен мужчина-покровитель?
— У большинства женщин он есть. Если бы был жив ваш отец…
— Но его нет в живых, и уверяю вас, я не нуждаюсь ни в чьем покровительстве.
Он опустил голову и пожал плечами.
— Я вообще предпочла бы, чтобы вы отказались от попыток, как вы это называете, покровительствовать мне, — добавила я.
— Я, конечно, вынужден смириться с вашим решением. Но помните, что вы не бесприданница. Для некоторых людей это может стать искушением.
Я холодно взглянула на него и многозначительно сказала:
— Я уверена, что такие люди существуют.
Жан-Паскаль цинично улыбнулся, услышав мой намек. Он не казался оскорбленным, и я подумала, что мои подозрения относительно истинных причин, побудивших его сделать мне предложение, не лишены оснований.
Он был мне неприятен. Я сравнила его с Роландом, который был совсем другим и который наверняка не представлял размеров моего состояния, и почувствовала себя счастливой и уверенной.
С каждым днем я все больше и больше думала о том, как хорошо сложится моя жизнь, когда я стану женой Роланда.
* * *К разочарованию Белинды, свадьба была очень скромной. Мы решили устроить ее в Мэйнорли, чтобы уменьшить вероятность того, что о ней пронюхает пресса.
Я и думать не могла о том, чтобы в подвенечном платье выходить из лондонского дома и ступать на то самое место, где упал смертельно раненный отец. Мэйнор Грейндж как место проведения свадебного торжества предложила Селеста. Она жила там целую неделю, занимаясь подготовкой к свадьбе.
Ребекка и Патрик приехали с детьми, потому что это был, по их словам, совершенно особый случай; мы решили, что Альвина будет подружкой невесты, а Джейк — пажом. Патрик должен был «выдавать меня», Жан-Паскаль вызвался быть шафером Роланда.
— У Роланда здесь нет других знакомых, — объяснила Селеста, — и Жан-Паскаль полушутя предложил на эту роль себя.
Казалось иронией судьбы, что человек, совсем недавно делавший мне предложение, берет на себя такую роль, но я подумала, что подобная ситуация вполне в духе Жан-Паскаля.
Белинда с Робертом тоже остановились в Мэйнорли. Было приглашено несколько гостей.
— В общем, только близкие люди, — сказала Селеста.
Миссис Эмери подготовила для нас то, что она настойчиво называла «покоями для новобрачных». Эти «покои» располагались этажом выше моей комнаты и занимали одну из самых больших комнат дома с примыкавшей к ней гардеробной. В комнате были огромные окна, выходившие на дуб и на «заколдованную» скамью, — такой же вид, что и из моей нынешней комнаты.
В «покоях» были повешены новые шторы и вычищен ковер. Здесь стояла большая кровать с балдахином, на которой некогда возлежали сэр Рональд Фламстед и его юная жена — та самая леди Фламстед, которая, как говорили, возвращалась с того света, чтобы побыть со своим ребенком, рожая которого, она умерла.
После свадебной церемонии мы должны были остаться здесь на одну ночь, а потом уехать в Амальфи, где после долгих дебатов решили провести медовый месяц.
Нам предстояло выехать рано утром после свадьбы, а Филлида хотела задержаться в Мэйнор Грейндже с Селестой. Они стали добрыми друзьями, хотя были такими разными: Селеста — тихая и сдержанная, а Филлида — пышущая энергией. Дружба, возникшая между ними, удивила меня, но и порадовала. Я сказала об этом Роланду.
— О, Филлида полна решимости подружиться со всеми, — сказал он. — Она счастлива за нас и готова полюбить каждого, кто связан с тобой.
— Какой чудесный у нее характер! Должно быть, ей легко живется.
Он нежно взглянул на меня и сказал:
— С момента смерти наших родителей ей не пришлось переживать никаких несчастий. Мое самое заветное желание — чтобы так продолжалось и впредь.
Того же самого я желаю и тебе, моя милая Люси, и ради этого буду делать все, что в моих силах.
Я подумала: да, я поступила правильно, сказав ему «да».
Свадьба завершилась. Я стала миссис Роланд Фицджеральд, и золотое кольцо на безымянном пальце левой руки свидетельствовало об этом.
Я сделала первый шаг в сторону от всех своих бед.
Конечно, время от времени что-то будет напоминать мне о них. Такие важные события невозможно забыть разом. Но я уже свернула со старого пути. Я собиралась начать новую жизнь.
Меня немножко пугала неизбежность близких отношений с Роландом. Я чувствовала свое невежество в этих вопросах. Мне вспоминался Жан-Паскаль. А что если бы я вышла замуж за него! О, этот мужчина внушал бы мне ужас. Но, разумеется, я никогда бы не вышла за Жан-Паскаля, и теперь моим мужем стал Роланд, милый добрый Роланд, чьей единственной заботой было утешить меня и сделать счастливой.
Мне не нужно было бояться. Роланд был нежным и понимающим человеком. Он чувствовал мою скованность и уважал мою невинность.
Взглянув на большую кровать под балдахином, я вдруг захотела, чтобы это происходило в другой комнате. У меня из головы не шла прекрасная леди Фламстед, и я не хотела, чтобы в первую брачную ночь меня преследовали привидения.
Я подошла к окну и взглянула на дуб и скамью.
Роланд встал рядом со мной.
— Бояться нечего, — сказал он. — Единственное мое желание — сделать тебя счастливой. А почему это место в саду так притягивает тебя?
Я рассказала ему о привидении, сидевшем на скамье, и, рассказывая, вспомнила о своей матери, которая, по словам Ребекки, явилась к ней (хотя Ребекка и не видела ее) и настояла на том, чтобы Ребекка забрала меня в свой дом.
Возвращаются ли люди после смерти? Если так, то мужчина, которого я помогла приговорить к виселице…
Я отбросила эту мысль. Во всяком случае, попыталась Очень уж это был неподходящий предмет для размышлений в брачную ночь.
Я повернулась к Роланду, который обнял меня.
— Милая Люси, — сказал он, — ничего не бойся. Все будет так, как ты пожелаешь. С сегодняшнего дня я возьму на себя все твои заботы.
