Лора Бекитт - Сердце в пустыне
– Куда мы уходим, мама?
– Пока не знаю. Но мы должны покинуть этот дом.
– Почему?
– Потому что мы по ошибке забрели не туда, куда надо, – ровным голосом произнесла Зюлейка.
Почувствовав в тоне матери нечто странное, Ясин не стал спорить и задал только один вопрос:
– Я должен взять вещи?
– Нет, ничего не бери.
Мальчик с удивлением наблюдал, как мать снимает с рук браслеты, с шеи – ожерелья, вынимает из ушей серьги и складывает все это на курси. Даже не взглянув на блестящую кучку, Зюлейка опустила на лицо покрывало, взяла ребенка за руку и сказала:
– Идем.
Молодая женщина вышла на улицу, не испытывая никакого страха: по сравнению с тем, что творилось в ее душе, самая жестокая, кровопролитная война казалась сущей ерундой.
Одни улицы были пусты и безмолвны, по другим непрерывно лился человеческий поток. Толпы изнемогающих от страха, недоедания и усталости людей мечтали вырваться из города, но это оказалось невозможным – армия аль-Мамуна окружила Багдад со всех сторон. Говорили, что если сам халиф аль-Амин укрылся в замке Хулд, стало быть, победа, врагов неизбежна.
Между тем воины халифа походным маршем продвигались по улицам города с развернутыми черными знаменами Аббасидов и при этом старались сохранить бодрый вид и чувство собственного достоинства.
Зюлейка ничего не видела, никого не слушала, она упорно брела вперед, не ведая, куда именно, ибо пребывала в страшном смятении и жестоком отчаянии. Горе накатило огромной разрушительной волной, и она не чаяла когда-либо выплыть на божий свет.
Живя в пустыне, Ясин привык к неожиданностям, привык к тому, что нужно подниматься среди ночи и идти с племенем, не задавая вопросов. Но жизнь изменилась, и в ней существовало нечто такое, о чем он не мог молчать.
– А как же отец? – тихо спросил мальчик.
Зюлейка не смогла ответить – ее душили слезы.
Тем временем ничего не подозревающая Зухра вошла в покои Джамили и лениво произнесла:
– Ну и скука! Когда все это закончится? Скорее бы один наследник победил другого!
Полная аристократического презрения как к солдатам вражеской армии, так и к простому народу Багдада, она не верила в то, что война способна в корне изменить ее жизнь. Будучи чистокровной персиянкой, Зухра полагала, что хорасанцы не причинят ей вреда.
Джамиля ничего не ответила. Она лежала в постели, оцепенелая, недвижимая, словно окаменевшая. Девушка по-прежнему думала об Амире, только теперь мысли о любимом не вызывали пьянящей сладости, а обжигали горечью.
– Что с тобой? – удивленно спросила Зухра.
– Моя жизнь кончена. Ожидание было напрасным. Своим упрямством я свела отца в могилу! Прошу, дай мне яду, я хочу умереть!
– Что случилось? – резко произнесла женщина.
Джамиля заговорила; после каждого слова следовал судорожный вздох.
– Амир… Зюлейка… У них есть сын… Это Ясин.
Зухра пожала плечами.
– Что за чепуху ты несешь?
– Это правда.
И Джамиля повторила рассказ Зюлейки.
В темных глазах Зухры застыло настороженное, выжидающее выражение. Она напрягла память и… вспомнила.
«Одна девушка ждет от меня ребенка… Она мне понравилась, и мы встречались по ночам. Я не думал жениться на ней, просто развлекался. Но недавно она объявила, что беременна» – так сказал Амир.
И назвал имя – Зюлейка.
Женщина дала сыну средство, о котором он просил. Очевидно, девушка не выпила жидкость или та не подействовала. «Маленький бедуин», которого ненавидела Зухра, был сыном Амира и ее внуком. Волею судьбы он занял то место, которое принадлежало ему по закону.
Словно ребенок, у которого ни с того ни с сего отобрали любимую игрушку, Зухра какое-то время растерянно смотрела в одну точку. Потом, встрепенувшись, осведомилась:
– Где Зюлейка?
– Не знаю.
Не обращая внимания на убитую горем Джамилю, женщина быстро вышла из комнаты и бросилась в сад. Одна из служанок сказала, что недавно Зюлейка вместе с Ясином вышла из дома. Госпожа сняла с себя все украшения и оставила их в комнате. Другая служанка слышала, как Алим и Зюлейка ссорились.
Зухра опустила на лицо покрывало и кинулась на улицу. Что-то произошло, но выяснять, что именно, и расспрашивать Алима было некогда. Следовало как можно скорее догнать Зюлейку.
Вдали, над крышами домов и верхушками деревьев, клубился дым, пахло гарью. С каждым шагом навстречу попадалось все меньше людей – Зухра бежала в тот конец города, где шли бои. Она не знала, в какую сторону могла отправиться Зюлейка; вероятно, молодая женщина инстинктивно выбрала путь, каким ходила чаще всего – к рыночным кварталам в восточной части Багдада.
Город выглядел притихшим и мрачным. Рынки опустели, словно их многочисленных обитателей внезапно унес чудовищный ураган.
Было душно, как перед грозой; Зухра задыхалась, ее одежда пропиталась потом, узкие туфли натерли нежные ноги, кровь стучала в висках. Женщина пребывала во власти суеверного страха. Сколько раз она желала смерти и Зюлейке, и своему внуку, в жилах которого текла кровь Амира! Теперь на ее голову упадет проклятие Аллаха! Только бы ничего не случилось, только бы ей удалось их догнать!
Навстречу спешили двое мужчин. Зухра спросила, не видели ли они женщину с мальчиком лет девяти.
– Да, – сказали они, – видели.
И посоветовали повернуть назад, но она не послушалась.
Там идут бои, госпожа, – добавил один из них. – Скоро хорасанцы будут здесь!
Кивнув им, Зухра побежала дальше.
Издалека, то нарастая, то затихая, доносился гул голосов, звон мечей, грохот камней, стук лошадиных копыт. Вдруг женщина заметила Зюлейку – та свернула в проулок и исчезла за стеной дома. Зухра прибавила шагу, а потом закричала.
Услышав, что ее кто-то зовет, Зюлейка остановилась и только сейчас увидела, где они оказались – в пустынной, полуразрушенной части города, куда вот-вот войдет неприятель. Молодая женщина в испуге повернула назад. Ясин обрадовался: он давно говорил матери, что они идут не туда, что нужно вернуться, но впавшая в трагическое оцепенение Зюлейка не обращала внимания на слова сына.
Зухра спешила навстречу; ее платье и покрывало развевались на ветру, легкие комнатные туфли скользили по камням мостовой. Подбежав к молодой женщине и мальчику, она, задыхаясь, воскликнула:
– Я все знаю, знаю! Прости! Идем домой!
Зюлейка смотрела отчужденным, затуманенным взглядом.
– У меня нет дома.
– Есть. У тебя и у Ясина.
Зухра произнесла имя мальчика с той нежностью и любовью, с какой обращалась только к Амиру.
– Мой муж больше не хочет меня видеть.
– При чем тут твой муж! – вскричала Зухра. – Ясин – сын Амира, мой внук, и этим все сказано!
