Виктория Холт - Дитя любви
— Как это отвратительно! Теперь я нахожу этот запах еще более отталкивающим, чем раньше!
— Это вы так говорите, а вы ведь не всегда говорите правду? Но какое изумительное мастерство — так правдоподобно разыграть из себя девственницу! Но вы мне нравитесь, коварная Присцилла! Я думаю, вы мне доставите больше удовольствия как искушенная женщина, нежели в качестве неопытной девственницы. Вы хитры, о да, очень хитры, но я получаю удовольствие от вас и начинаю терять терпение! Давайте выпьем немного вина!
Я покачала головой.
— Оно тоже обладает свойствами Афродиты, как и мускус! Если вам действительно так неприятна эта ночь, оно может помочь вам!
Я снова покачала головой.
— Пейте! — сказал он, и вся его манерность мигом исчезла. — Я сказал пейте! Вы здесь, чтобы повиноваться моим приказам! Это часть нашей сделки!
Внезапно я поняла, что бесполезно оттягивать события. Я приехала сюда с определенной целью и должна была выполнять свои обязательства. На этот раз меня уже никто не спасет, да я и сама не хотела этого: я должна была спасти отца!
Я глотнула вина. Я ничего не ела и поэтому сразу почувствовала легкое головокружение. Гранвиль был прав: вино поможет мне забыть о том, что должно вскоре произойти.
Я услышала, как он рассмеялся.
— Пойдемте, — сказал он. — Я уже готов! Я поднялась. Я почувствовала его руки на своем одеянии. Плащ скользнул на пол. Он снял свое платье и встал передо мной. Коснувшись красного рубца на своей груди, он произнес:
— Оставлено вашим защитником. Вы за это мне хорошо заплатите!
В голосе его прозвучали яростные нотки. Я повернулась и кинулась прочь, но он схватил меня и бросил на постель.
* * *Даже сейчас я все еще не могу вспоминать о той ночи. Он был полон решимости заставить меня расплатиться за ту взбучку, что устроил ему Ли, и за то, что его, который так гордился своим знанием женщин, обманули, заставив поверить, что беременная девушка — невинная девственница. За это я и расплачивалась, хотя настоящим выкупом здесь была жизнь моего отца.
Этот человек был аморален: он не знал меры в своих извращениях. Снова и снова он напоминал мне о том, что я должна исполнять его волю, — и каждый раз я не осмеливалась протестовать.
Я пыталась сделать вид, будто это не я, а кто-то другой в моем теле занимается с ним любовью. Я знала, что он пытается, равно как и тело, покорить мой дух, и его страшно раздражало — хотя в то же самое время и вызывало у него восхищение, — что все его попытки провалились. Он был очень странный человек, но я верила, он выполнит свою часть договора, хотя, исходя из того, что я знала о нем, казалось глупостью надеяться на это. Как он сам сказал, у него был весьма изысканный вкус, и его умащенное благовониями чистое тело доказывало это. По крайней мере, мне не пришлось терпеть грязного развратника, но я чувствовала, как душа моя и тело покрываются ранами, хотя я повторяла себе, что вскоре все это закончится.
Когда я увидела в небе первый луч восходящего солнца, я поняла, что мое тяжкое испытание подошло к концу. Он не пытался помешать моему отъезду. Я завернулась в свое одеяние и позвонила в колокольчик. В комнату вошла женщина, которая встречала меня прошлой ночью. Без накладных ресниц, парика и мушек она выглядела по-другому. Тело ее сияло белизной. Думаю, что все, кто окружал его, должны были хранить свое тело в идеальной чистоте.
Не говоря ни слова, она проводила меня в ту комнату, где вечером я принимала ванну. Там лежала моя одежда. Я оделась, и она вывела меня к карете. Вскоре я вернулась в гостиницу.
Там я прямиком кинулась в комнату матери и, к своему величайшему облегчению, увидела, что та все еще спит. Я молилась Богу, чтобы она не заметила, что этой ночью я куда-то отлучалась.
Я сняла накидку и опустилась рядом с постелью матери. Глаза мои сами собой закрылись, и видения прошлой ночи вновь завертелись у меня в голове.
«Сегодня вернется мой отец, — говорила я себе, — а значит, я не зря так страдала. Да, не зря. Что такое мочь унижений по сравнению с жизнью, а тем более, жизнью отца?»
Мои мысли обратились к нему. Он тоже порой был довольно странным человеком: до того, как он женился на моей матери, он познал немало женщин. Кристабель была его дочерью, и он признал это. Может быть, у него есть и другие дети?
Думы об отце полностью вытеснили картины ночи. Красивое похотливое лицо Бомонта Гранвиля, которое — я была уверена в этом — будет преследовать меня до конца жизни, теперь сменилось образом отца. И тогда я подумала, что я люблю его. Люблю его нежно, может, даже больше, чем мать. Я всегда хотела произвести на него впечатление, заставить его заметить меня, сделать так, чтобы он, возвратившись домой после долгих отлучек, искал меня. Но он никогда не замечал меня и никогда не будет обращать на меня внимание. Я была всего лишь дочерью, а такому мужчине, как он, сыновья были важнее.
Но потом вдруг я приободрилась, потому что, когда он войдет в дверь, я смогу сказать: «Я спасла тебя, я помогла тебе вернуться домой. Дочь, которой ты никогда не придавал особого значения, оказалась тем человеком, который спас тебе жизнь!»
В тот момент я абсолютно не задумывалась о том, что пришлось мне перенести, я просто радовалась.
Ради отца я перенесла унижение, но я снова и снова бы так поступила.
Все утро мать беспокойно ворочалась. Я сидела рядом с ней, и сердце мое щемило от тревоги. Сдержит ли Гранвиль свое слово? Как я могла довериться такому человеку? Может быть, он смеется сейчас, потому что обманул меня, как обманула его в Венеции я? Но он поклялся, что всегда платит свои долги, и я верила ему, я должна была верить. Постепенно мною стали овладевать мрачные мысли. С гневом я подумала, что, если он обманет меня, я убью его!
Вскоре после того, как часы пробили полдень, в комнату вошел отец. Он был грязен, волосы его превратились в спутанные лохмы, от него пахло тюрьмой. Лицо его было бледным, и он заметно похудел, но он был здесь, и теперь его жизнь была вне опасности.
— Отец! — воскликнула я. — Ты вернулся!
Он кивнул.
— Твоя мать…
Я взглянула в сторону постели. Он подошел и опустился перед ней на колени. Мать открыла глаза. Я никогда не забуду улыбку, которой озарилось в тот момент ее лицо. Она снова помолодела и стала такой же красивой, как раньше. Они кинулись друг другу в объятия.
Я стояла и смотрела на них, но они не замечали меня.
ШКАФ КАРЛОТТЫ
С той поры мать быстро пошла на поправку. Доктор был прав, сказав, что ей требуется только увидеть отца целым и невредимым.
