Джессика Трапп - Грешные удовольствия
Со страшным скрипом решетка подалась, и ее углы выскочили из своих гнезд. Тяжело дыша, он сдвинул решетку вбок и, обессиленный, упал на солому. В глазах было темно. Потом усилием одной только воли он встал.
Он найдет Бренну.
Он ей отомстит.
Бренна писала нимб над головой очередного святого, но ее мысли были далеко. Она сидела на стуле с высокой спинкой в своей пустой студии в монастыре, расположенном в сонной деревушке недалеко от побережья Италии. Ее взгляд был затуманен, и, несмотря на тепло средиземноморского солнца, пальцы были холодными и негнущимися. Она водила кистью по холсту, пытаясь заглушить боль в сердце.
Утром ей помогала смешивать, краски послушница. Днем к ней приходили учителя. Аббатиса освободила ее от молитв, чтобы она могла вовремя закончить картину к приезду архиепископа в конце следующей недели. Мать Изабелла была к ней более чем добра. Она приняла ее в лоно монастыря, словно она была блудной дочерью. У Бренны было вдоволь кистей и красок и дорогого холста вместо досок и пергаментной бумаги.
Все, о чем она когда-то мечтала: время, учителя, кисти и краски, холсты, помощники.
Но картины выходили из-под ее кисти маловыразительными и плоскими, краски — тусклыми и безжизненными.
Она не хотела писать святых сих нимбами. Ей хотелось…
Острая боль пронзила грудь. Бренна глубоко вздохнула. Только не думать о нем!
Она опустила кисть в голубую краску и начала с силой тыкать ею в холст, словно надеясь вдохнуть в него жизнь, а свои эмоции, наоборот, заглушить; чтобы больше никогда не думать о своем муже, которого она бросила. Неожиданно на холсте появилась разбитая ваза. Проклятие! Бренна бросила кисть на стол. Ей казалось, что, как только она уедет подальше от Монтгомери, она перестанет непроизвольно писать разбитые вазы. Но стоило ее мыслям на минуту отвлечься, тут же как по мановению волшебной палочки появляются эти проклятые осколки.
Что они означают? Почему появляются? Вопросы.
Вопросы. Вопросы без ответов. Вчера она написала три разбитые вазы.
Позавчера — четыре.
А за то время, что живет в монастыре, их уже было не пересчитать.
Голубой цвет казался знакомым, словно она должна была знать, что он означает. Она потерла виски.
— Синьора? — На пороге студии появилась послушница. Это была Альма, одна из ее помощниц. У нее было приятное круглое личико и очень светлые брови, сливавшиеся по цвету с кожей. — Вы здоровы?
.— Да, Альма.
Не дав себе труда исправить картину, Бренна вымыла кисти и сложила тряпки. На сегодня довольно, решила она. Может, у нее станет легче на душе, если она прогуляется по солнцу.
— Вы несчастливы.
— Нет, не несчастлива. Только…
Какая-то оцепеневшая. Такая же, как та мертвая женщина, которую брат положил на ее кровать в башне. Такая же мертвая, как ее картины.
— Но ведь у вас здесь есть все — краски, холсты и…
— Вымой, пожалуйста, это, Альма, — оборвала девушку Бренна, указывая на баночки из-под краски.
Послушница смущенно присела:
— Да, синьора.
Накинув шаль, Бренна вышла из студии и направилась в монастырский виноградник. Она извинится за свою резкость потом. Сейчас ей хотелось остаться одной.
Тяжелые грозди висели, на лозах. Пели птицы, и жужжали пчелы; Но ей все казалось серым и однообразным. Даже яркое солнце Италии не могло разогнать тоску, растопить ее заледеневшее сердце.
Она скучала по Джеймсу. Ее хотелось лежать рядом и чувствовать, как ее обнимают его мускулистые руки. Чувствовать его внутри себя. Она погладила живот. Месячные задерживались, и ей казалось, что живот немного увеличился. Она никому ничего не говорила, но ощущала, как что-то внутри ее меняется.
От мысли о беременности она холодела. Однако пока ей удавалось подавлять в себе эти ощущения, равно как и растущее беспокойство.
Она попыталась направить свои мысли в другое русло.
Где он? Скучает ли по ней?
Занятая своими невеселыми мыслями, она шла между рядами кустов виноградника, пока тропинка не вывела ее за пределы монастыря. Она решила, что прогуляется до ближайшей деревушки, и это, возможно, позволит ей избавиться от мыслей о Джеймсе. Монастырь находился в уединенном месте, так что дорога была безопасна даже для одинокой женщины. Потом она вернется и снова сядет за мольберт.
Альма выскользнула вслед за Бренной и сейчас положила ей руку на плечо.
Нахальная девчонка!
Бренна обернулась, чтобы отчитать девушку и приказать ей немедленно возвращаться в студию, чтобы вымыть кисти, пока они не затвердели от краски.
Но это была не Альма.
Перед ней стоял ее отец. Поверх доспехов была наброшена великолепная накидка. Он загорел, солнце Италии высветлило его волосы. Если бы не сердитое выражение лица, он был бы даже красивым.
— Натан сказал мне, что ты укрылась здесь, непослушная девчонка, — зло выпалил он.
Почему отец ее так ненавидит, что любой разговор с ним неизменно приводит к ссоре?
— Я знаю, что ты никогда не хотел, чтобы я стала монахиней, — тихо ответила она.
— Тебе не понравится в монастыре. Тебе здесь будет плохо.
Он выпрямился во весь рост, его глаза сверкнули дьявольским блеском.
Бренна опять потрогала свой живот. Ее постоянно грызла мысль о возможной беременности.
— Но тебе нельзя отсюда уезжать, — продолжал он. — Я приехал сообщить тебе, что твой муж сбежал из тюрьмы, и ты можешь оказаться в опасности.
— Из тюрьмы? — у нее на мгновение остановилось сердце, а потом забилось так быстро, что ей стало трудно дышать.
— Да, — отец сжал кулак и торжествующе помахал им в знак победы. — Я слышал, что его пытали, сломали ему кости, а его хорошенькое личико теперь не узнать.
Виноградник поплыл у Бренны перед глазами.
— Монтгомери не в тюрьме.
Блеск в глазах отца стал еще заметнее. Он сорвал лист винограда и разорвал его на куски.
— Глупая девчонка.
Она схватила отца за руку. Этого не может быть!
— О чем ты говоришь? Мой муж в замке Уиндроуз.
Отец расхохотался.
— Твой муж? — он произнес это слово так, будто это было ругательство. — Твой муж оказался предателем. Натану вернули наши земли.
У нее подогнулись колени, и ей пришлось схватиться за ствол виноградного куста, чтобы не упасть.
— Как это?
— Монтгомери обвинили в том, что он написал целую серию вызывающих отвращение миниатюр под названием «Любовницы короля».
Чувство вины захлестнуло Бренну.
— Нет!
Отец злобно ухмыльнулся.
— Гвинет выкрала миниатюры из твоей комнаты и отправила их королю за вознаграждение. Было очень легко заставить короля заподозрить Монтгомери, — не без злорадства отец предупредил ее. — Не вздумай уезжать отсюда. Это для тебя верная смерть. Монтгомери наверняка будет тебя разыскивать.
