Элейн Барбьери - Плененные любовью
Аманда лежала в кровати и не могла заснуть из-за неясной тревоги, отчасти порожденной мыслями об Адаме, которому предстоит участвовать в походе на французскую крепость, если бой уже не начался. Все дни, прожитые после получения письма, у Аманды было внутреннее напряжение — она как будто затаила дыхание перед прыжком в воду и ждала, что вот-вот придет известие об успешном окончании военного похода, а уж тогда она позволит себе расслабиться и дышать свободно. В эту ночь ей было особенно одиноко оттого, что по стечению обстоятельств квартирка Митчеллов оказалась полностью в ее распоряжении. Бетти неожиданно позвали помочь одной из женщин, чей ребенок заболел воспалением легких, а капитана назначили в разведку до самого утра. Аманда обвела глазами скудную обстановку тесной гостиной, в которую она перебралась, как только оправилась от горячки, не желая больше занимать хозяйскую спальню. Шаткий продавленный диван снова стал се ложем, и маленькая сосновая колыбелька стояла совсем рядом. Как всегда, при взгляде на милое, невинное личико Джонатана, такое спокойное во сне, она почувствовала прилив материнской любви и с облегчением подумала, что по крайней мере ее сын может спать спокойно. В темной, окутанной загадочными ночными тенями комнате царила тишина, и перед мысленным взором Аманды одна за другой проносились картины ее прошлого — и чаше всего это было лицо Чингу. Правда, в последнее время Аманда успевала за день устать так, что засыпала моментально. Но время от времени все же случалась бессонница, и тогда ей не удавалось отделаться от воспоминаний о Чингу, как бы она ни старалась. Аманда чувствовала себя несчастной и покинутой, ее тело так тосковало по сильному, горячему телу ее мужа, по его жарким объятиям и ласковым губам… В такие вот ночные часы боль утраты начинала терзать Аманду с новой силой, и она думала о жестокой, несправедливой ревности, из-за которой этот любящий, щедрый человек потерян для нее навсегда. И по мере того как тоскливые мысли вновь бередили старые раны и оживляли ее любовь к погибшему мужу, в сердце снова вспыхивала ненависть к Роберту.
Измученная бессонницей, Аманда снова постаралась выбросить из головы мысли о Чингу и сосредоточиться на своем сыне. И хотя днем ей это удавалось почти без труда, сейчас образ Чингу упорно маячил перед ее внутренним взором, и его угольно-черные пронзительные глаза будили в душе былую любовь. Сколько раз Аманда пыталась переломить себя и если не позабыть Чингу, то хотя бы перестать мучиться с прежней силой! Ведь он давно погиб, он мертв, его больше нет на этом свете… Понимая, что понапрасну обливается горючими слезами, бедняжка беспомощно шептала в подушку:
— Чингу, помоги мне! Я измучилась, я устала, меня терзает страх. Я люблю тебя!
Ее внезапно разбудила горячая ладонь, грубо зажавшая рот. Слабый испуганный крик замер где-то в горле, а по спине побежали мурашки. Перед ней стоял Роберт! Она забилась, стараясь сбросить его руку, но он хрипло зашептал ей в самое ухо:
— А ну не дергайся! Дай слово, что не пикнешь и выслушаешь все, что я скажу, тогда я уберу руку! Согласна?
Дождавшись утвердительного кивка, Роберт медленно освободил ей рот, хотя по-прежнему был наготове. Но Аманда и не думала кричать. Она спросила — раздраженно, не скрывая своей неприязни:
— Что тебе здесь надо, Роберт?
— Я пришел забрать тебя с собой. Здесь у нас ничего не выйдет. Мы должны перебраться туда, где о нас никто ничего не знает, и начать все заново.
От удивления Аманда онемела на несколько секунд. Наконец она спросила, с трудом поверив своим ушам:
— Ты что же, и правда вообразил, будто я пойду с тобой?! Да ты не иначе как спятил!
— Пойдешь, Аманда, еще как пойдешь! — нетерпеливо, как будто споря с неразумным ребенком, возразил Роберт. — Это ведь твои родители так решили! Уж они-то знали, что я буду любить тебя и сумею о тебе позаботиться. Они понимали, кто лучше всех сумеет обеспечить твое будущее.
У Аманды не укладывалось в голове, как Роберт может так уверенно говорить, видя, что она ненавидит его.
— Ты отлично знаешь, что всему, что было когда-то между нами, давно пришел конец! — холодно произнесла она. — Наша дружба умерла в тот самый миг, когда ты спустил курок ружья и убил Чингу.
— Это неправда! — с ненавистью воскликнул Роберт. — Ты вообразила, будто до сих пор испытываешь какие-то чувства к своему дикарю, но рано или поздно это пройдет и ты одумаешься!
— Нет, я никогда не одумаюсь! Потому что никогда не забуду, что ты натворил! — Аманда злилась все сильнее и попыталась оттолкнуть его.
— Ты пойдешь со мной, Аманда, сию же минуту!
— Никуда я с тобой не пойду! — прошипела она сквозь стиснутые зубы, вырываясь из его цепких рук. Борьба затянулась, Аманда с откровенной ненавистью заглянула Роберту в лицо — и вдруг похолодела от страха, увидев его безумные глаза. А он снова заговорил, холодно и уверенно:
— Ты ведь души не чаешь в этом выродке, что спит в колыбели, верно, Аманда?
Она моментально поняла его намек. Сначала в душе у нее родился ужас, а затем — гнев. Ее голос задрожал от ярости:
— Что ты хочешь этим сказать, Роберт?
— Как будто ты сама не понимаешь! Жизнь этого недоноска ничуть не дороже для меня, чем жизнь любого краснокожего, и сейчас ты увидишь, как мало я ее ценю!
Аманда побледнела, кровь застыла у нее в жилах от ужаса. А Роберт продолжал все тем же холодным тоном;
— Ты ведь знаешь, что никому не придет в голову беспокоиться, если он внезапно исчезнет. Я могу почти с уверенностью сказать: многие только обрадуются, что удалось от него избавиться!
— Ты не посмеешь! Я не позволю тебе его тронуть, — закричала Аманда.
А Роберт, ухмыляясь, навис над ней и прошипел:
— Неужели ты думаешь, что сумеешь остановить меня, Аманда?
Аманда уставилась на него, не в силах побороть ужас и вырваться из грубых, сильных рук. Она застыла при виде жестокого, чужого лица. Этот человек утратил последнее сходство с ее милым, добрым женихом, с которым она обручилась всего год назад. А Роберт почувствовал сковавший ее испуг и злорадно осклабился. Аманда все еще пыталась сопротивляться. Звеневший голос был полон ненависти.
— Ты не посмеешь тронуть ребенка! Это все пустые угрозы! Ты не посмеешь!
— Хочешь, я сейчас же покажу тебе, что чувствую на самом деле к этому дикарскому ублюдку?
Его лицо жутко исказилось от ярости, и Аманда снова подумала, что Роберт явно не в себе. А он вдруг кинулся к колыбели и схватил спеленутого младенца, грубо прервав его сон. На глазах у застывшей от ужаса матери Роберт с адской улыбкой поднял над головой извивающийся сверток, как будто собирался бросить его на пол. С побелевших губ Аманды сорвался придушенный крик, а Роберт пригрозил:
