Эдит Лэйтон - Как соблазнить невесту
С минуту помолчав, он продолжал:
– Они ничего не смогут доказать, но не захотят отпускать ее, пока сами не убедятся в этой невозможности. Это мучительное испытание для большинства молодых женщин, даже если оно продолжается всего несколько часов. Но если они арестуют Дейзи, то надолго. Станут говорить, что им необходимо доставить свидетелей, доказательства или что там еще из колонии. Вы лучше, чем кто-либо другой, понимаете, что это значило бы для Дейзи, если бы даже мы заплатили за ее содержание в самых приличных апартаментах места заключения.
Граф кивнул, но вид у него был по-прежнему удрученный.
– Я понимаю, что это за гнусное, темное дело, и уверен, что Дейзи заслуживает лучшей участи, – говорил Лиланд. – Но сейчас мы не в состоянии придумать что-то более удачное, чем то, что собираемся делать. Когда на пальце у нее появится вот это кольцо, и она получит новое имя, Дейзи станет неприкасаемой. Пока не будут обнаружены доказательства, более существенные, чем слова одного человека против слов другого. И мы до сих пор не выяснили, кто этот обвинитель.
Он посмотрел графу в глаза. Тот отвел взгляд.
– Вы ведь не думаете, что Дейзи совершила то, в чем ее обвиняют? – недоверчиво спросил Лиланд.
Граф покачал головой:
– Нет. Признаюсь, я много размышлял об этом. Но нет. Она не могла сделать такое.
– Я тоже так считаю. И поскольку она станет титулованной, богатой леди и займет высокое положение в обществе, ее преследователь умерит свое рвение. Она станет свободной.
– И замужней, – добавил граф.
– Да, это тоже существенно.
Лиланд снова повернулся к зеркалу и снял крохотную соринку с лацкана сюртука. На нем был синий сюртук строгого покроя, надетый на светло-голубой жилет, это выглядело просто и элегантно в сочетании с грифельно-серыми брюками и черными полуботинками. Волосы у Лиланда были зачесаны назад, шейный платок заколот булавкой с единственным сапфиром, на правой руке – золотой перстень с печаткой. В зеркале отражалась и фигура графа, облаченного в темно-синий сюртуке белым жилетом и черные брюки. Лицо у Джеффа было крайне озабоченное.
– Вид у вас такой, словно вы отправляетесь на похороны, а не на свадьбу, – бросил Лиланд через плечо. – Вы изменили решение? Если вы хотите сказать об этом, сделайте это прямо теперь. После того как мы сядем в карету и двинемся в путь, будет поздно. Если Дейзи проведет в поездке ночь с нами обоими, ее репутация погибнет независимо от того, обвиняют ее в чем-то или нет. И помните, что малейший намек на неуверенность со стороны любого из нас вынудит Дейзи поступить по-своему. Вы же видели ее лицо, когда она давала согласие. Она не слишком хочет выходить замуж.
– Считаете ли вы, что она сможет изменить свое отношение к браку? – нервно спросил граф. – Или хотя бы смириться с ним в будущем?
Лиланд отвернулся от зеркала. Лицо у него было спокойное.
– Я так считаю, иначе я не пошел бы на риск, если хотите знать. Дейзи не дала бы согласия ни при каких обстоятельствах, если бы это противоречило сокровенным желаниям ее сердца, и вы это понимаете. Она весьма своевольное создание, – добавил он с усмешкой. – К тому же я уверен, что для нее найден наилучший вариант, и думаю, в один прекрасный день она почувствует благодарность к безымянному доносчику. Вместо того чтобы разрушить ее, жизнь, вся эта история сделает ее счастливее, чем она была когда-либо. Во всяком случае, я серьезно надеюсь, что так оно и будет.
– Да, конечно, я тоже уповаю на это, – сказал граф. – Я просто хотел убедиться, что вы относитесь к предстоящему событию вполне серьезно.
– Нет, что вы! – отвечал Лиланд. – С моей стороны это всего лишь прихоть. Как это часто бывало со мной, я почувствовал неодолимое желание отказаться от всех приглашений, побросать вещи в корзину, сесть в карету, покинуть Лондон среди ночи и уехать на запад. Я развлекаюсь таким образом, мне присущи безумные импульсы...
– Перестаньте паясничать, – одернул его граф. – Для нее это не пустяки, замужество изменит ее жизнь навсегда. И я, сказать по правде, тревожусь за нее. Я люблю эту девочку и не хочу, чтобы она сделала плохой выбор только ради того, чтобы избежать то ли возможной, то ли воображаемой опасности.
От возмущения Лиланд замер на месте, высоко вздернув подбородок. Казалось, он смотрит на графа сверху вниз вдоль своего длинного носа.
– Во-первых, – заговорил он совершенно замороженным голосом, – она не девочка. Она женщина. Была однажды замужем, а теперь вдова. Во-вторых, я не склонен считать, будто она делает выбор, неудачный в каком бы то ни было отношении. И в-третьих, если вы так колеблетесь, я полагаю, вам не следует во всем этом участвовать. Если вы откажетесь, это, вероятно, разобьет ей сердце. Но коль скоро вы намерены высказывать ваши сомнения и в церкви, я буду вынужден прервать церемонию, так что или выговаривайтесь сейчас, или навсегда сохраните свои опасения при себе. Итак?
Граф вздохнул и развел руки в стороны, давая этим жестом понять, что сдает позиции.
– Я уже говорил об этом и не хотел бы повторяться. У меня есть колебания, но вам известны их причины. Тем не менее, я согласен. Все это к лучшему. Я не могу придумать более удачного решения. Было бы хорошо, если бы она пришла к нему по собственному желанию, а не только ради того, чтобы сохранить свободу. Однако добрые свершения происходят с нами по необходимости столь же часто, как и по нашей воле. Все правильно, но мне свойственно легко впадать в беспокойство, так уж я устроен. Как вам известно, я воспитал своего Кристиана и усыновил еще двух мальчиков, неудивительно, что волнение обратилось у меня в привычку.
– Не тревожьтесь, – произнес Лиланд уже вполне благодушно. – Все будет благополучно, вот увидите. Преследователь пущен по неверному пути, мы в полной готовности, и уже темнеет, чего и следовало ожидать. Пора действовать, не так ли?
* * *Дейзи медлила.
– Боитесь оступиться? – спросил Лиланд, который стоял рядом с ней. – Не переживайте, я здесь, ничего худого не случится.
– Это все равно что шагнуть в темноту, – сказала Дейзи.
– Кучер не может зажечь фонари, – шепотом проговорил Лиланд. – Мы не хотим, чтобы нас заметили. Ваш враг, кем бы он ни был, не должен узнать о том, что мы предпринимаем. Это самое лучшее приданных обстоятельствах. Обопритесь на мою руку, я не дам вам упасть.
К отелю, в котором жила Дейзи, карета подъехала сзади и остановилась у входа для прислуги, почти рядом с конюшней. По обеим сторонам черного хода горели фонари, зажжены они были и у ворот конюшни, но их тусклого света было недостаточно, чтобы разглядеть происходящее возле кареты. Дейзи оперлась на руку виконта и с его помощью поднялась по ступенькам в экипаж.
