Лиза Клейпас - Куда заводит страсть
– На кухню? Зачем?
Девушка внимательно посмотрела по сторонам.
– Может быть, вы попросите ее подать английский чай?
– Английский чай? Почему? – спросила Розали, удивляясь, откуда Мирель могла знать тонкости английских традиций.
Во Франции чай почти не употреблялся, и все пили кофе. Догадавшись, в чем дело, Розали засмеялась.
– Это, верно, из-за того описания в книге, которую мы читали сегодня. Только не говори, пожалуйста, что ты никогда не пробовала чая!
– Конечно, я не пила его, но, если вы скажете мадам Альвин, что соскучились по настоящему английскому чаю, я с радостью присоединюсь к вам…
– Ну конечно, я скажу ей! – воскликнула Розали.
Ее не переставали удивлять вещи, которые вызывали любопытство Мирель.
– Ну хорошо, пойдем на кухню, – сказала Розали. И они крадучись вышли из комнаты.
В кухне не было никого, кроме мадам Альвин. Потратив целое утро на распоряжения слугам, она отдыхала за чашкой кофе и неспешно размешивала ложечкой сахар.
– – Девушка, которая приносит молоко по утрам, опоздала сегодня, – сказала она, обращаясь к вошедшим Мирель и Розали.
Она отпила глоток и вздохнула.
– Я ждала ее… Ах, какая она копуша! Никогда не пропустит ни одного молодого парня, а потом еще любезничает с Джереми, пока он чистит конюшню.
– Этот Джереми сам ко всем пристает, – сказала вдруг Мирель, и ее темно-карие глаза озорно блеснули. – Стоит только разок ему улыбнуться, так он уже липнет, как муха да мед.
Мадам Альвин разразилась громким смехом, ударяя себя по пухлым коленям, а Розали понимающе посмотрела на Мирель.
– Так вот почему ты была так холодна с ним! – сказала она.
– Да-да, – с гримаской отвращения ответила горничная. – Но это бесполезно. Как правило, такое обращение разжигает их еще больше. Он вообразил себя взрослым мужчиной, а сам только на два года старше меня! Самодовольный мальчишка. Представьте, он хотел поцеловать меня в первый же раз, как я пришла на конюшню, словно я позволю, когда на нас смотрят все эти лошади.
– Ужасно, – ответила Розали, вдруг покраснев от стыда.
Тут в дверь постучали, и мадам Альвин заторопилась навстречу злосчастной молочнице, ругая ее за медлительность. Потом сняла немного сливок для кофе и поставила бидон на стол.
Вскоре заговорили об английском чае и дружно одобрили это предложение. Мадам Альвин сказала, что это будет просто замечательно, так как она еще ни разу не пробовала этот знаменитый напиток. Перебивая друг друга, они с оживлением вносили поправки в меню.
– В книге сказано, – заметила Мирель, – что они едят такие маленькие.., маленькие…
– Сандвичи, – ответила Розали. – Огурец, немного салата и, может быть, сыр…
– А еще они едят имбирные пряники, – продолжала Мирель, выглядевшая сейчас совсем юной. – И маленькие кексы, и сахарные булочки с изюмом, и…
– Мадам, – мягко прервала ее Розали. – Вы не беспокойтесь, пожалуйста. Все, что вы приготовите, будет хорошо. Так, что-нибудь незатейливое, чтобы Мира поняла, как в Англии пьют чай.
– Мы будем сидеть как знатные леди, – не унималась Мирель. – Я буду графиня, а мадам Альвин – баронесса, а вы.., кем будете вы, если выйдете замуж за месье де Беркли?
– Если что? – смущенно переспросила Розали.
– Мира! – воскликнула мадам Альвин и принялась упрекать ее за то, что она задает такие бестактные вопросы.
Розали покраснела, поняв, что их отношения с Рэндом более чем очевидны для окружающих. Если бы Рэнд опять сделал ей предложение, она не заставила бы себя долго уговаривать и согласилась не раздумывая.
– Я буду леди Беркли, – серьезно ответила она.
– О, в точности как Элен Маргарэт! – обрадовалась Мирель.
– Нет! – вдруг резко воскликнула мадам Альвин, тряхнув головой. – Не как Элен, совсем не так.
Затаив дыхание, Розали и Мирель ждали, что она еще скажет, но мадам Альвин ограничилась только этим замечанием и сменила предмет беседы.
– Мира, – сказала она, – что еще написано в книге об английском чае?
– А что это значит – не как Элен Маргарэт? – не унималась Мирель.
Мадам Альвин вздохнула и поджал" губы.
– Больше я ничего не скажу.
– Но здесь же нет посторонних, – настаивала Мирель. – Почему бы вам не рассказать мадемуазель что-нибудь, что ей наверняка будет интересно?
– Нечего здесь рассказывать, – ответила мадам Альвин, взглянув на Розали. – Вы, мадемуазель, не такая, как Элен.
– Вы знали ее? – серьезно спросила Розали.
– Да, с самого ее рождения. Я была здесь, когда месье Роберт де Беркли приехал во Францию делать ей предложение, и потом, когда они поженились и когда родился ее старший сын, и она привезла его сюда, чтобы показать маркизу, своему отцу.
Она часто приезжала в д'Анжу погостить, Элен не любила Англию, и чем больше времени она проводила там, тем сильнее менялась. Поэтому я всегда думала, что Лондон – очень дурное место.
– Нет, – задумчиво ответила Розали. – Во всяком случае, не больше, чем Париж. Хотя, может быть, он и плох, особенно для впечатлительного человека, – Лондон полон людей, занятых лишь поисками развлечений.
– Элен была воспитана очень строго, – продолжала мадам Альвин. – В старинных традициях французской знати. Она была очень тихой, спокойной девушкой, но скучала и тяготилась жизнью уединенного замка. Она вышла замуж очень быстро, можно сказать, за первого же, кто посватался к ней, – за месье Роберта де Беркли.
Розали кивнула. Она с неохотой призналась самой себе, что понимает Элен. Она сама ненавидела однообразие и скуку и мечтала о переменах в своей жизни.
– Но муж и дети, вся ее новая жизнь, наверное, успокоили ее, – предположила она. – Ведь для нее началась другая жизнь, и она имела не только обязанности, но и возможности посещать балы и концерты.
– Она не любила ответственности, – печально сказала мадам Альвин. – Зато очень полюбила приемы и балы. До меня доходили слухи о многочисленных скандалах, в которых она была замешана. Я не решусь повторить ни одну из этих историй, так как не знаю, насколько они правдивы.
Но два раза в год она приезжала сюда, в замок д'Анжу, без детей и мужа, чтобы переждать, пока улягутся слухи.
– И вы замечали тогда, что она изменилась? – опять спросила Розали.
– О да.., она уже не думала ни о ком, кроме себя самой. В свой последний приезд Элен изменила убранство замка, истратив на это кучу денег, и, что хуже всего, злоупотребляя правом "corvee", принуждала крестьян работать на нее.
Розали удивленно посмотрела на мадам Альвин.
– Что? Что это – corvee? – спросила она. – Я никогда прежде не слышала об этом.
