Анна Матир - На крыльях мечты
— Пережить чей визит? — прискакал Джеймс.
Френк выглядел так, будто его застали за поеданием десерта перед ужином.
— Несите вместе с Олли оставшуюся посуду.
Дети выбежали из кухни.
Я рассмеялась, но тут же прикрыла рот рукой.
Френк смутился, затем улыбнулся и протянул мне посудное полотенце.
— Я помою, а ты вытирай. Мы здесь быстро все приберем. Мы начали работать рука об руку, и это казалось абсолютно правильным.
Глава 36
Я никогда в жизни не могла предположить, что один человек может так мешать вести все домашнее хозяйство. Что бы грипп ни сделал с телом мамы, на ее разум он точно не повлиял.
— Ты должна отпустить это платье Олли, оно слишком короткое!
Дженни всхлипывала, держась за мою юбку, я взяла ее на руки.
— Ты портишь этого ребенка! Пусть плачет! Она уже достаточно взрослая, чтобы понимать, что это плохо!
«Да ей еще и года нет, мама! И ее мать умерла. Думаю, я вполне могу ее подержать, если она плачет», — кричала я про себя. И хотя мама не могла меня услышать, все равно было приятно ответить.
Я натянула на лицо сладчайшую из всех возможных улыбок. Дженни наблюдала за моим лицом и сделала так же.
— Почему бы тебе не посидеть на веранде, наслаждаясь прекрасным утром, мама?
Мама плотнее запахнула шаль на плечах.
— Здесь слишком холодно. Лучше зайти в дом.
Мне захотелось пройти к задней двери, чтобы насладиться хотя бы несколькими минутами без нее. Но, посмотрев на ступени парадного крыльца, я поняла, что ей будет трудно подняться. Поэтому я подошла к ней, предлагая помощь.
— Я сама справлюсь! — отмахнулась она.
Я отдернула руку, но не ушла. Она поколебалась лишь мгновение. Затем таки оперлась о мою руку, прежде чем подняться. Храня молчание, она прошла через веранду, затем по коридору, мимо гостиной. Отпустив мою руку, она вошла в спальню и закрыла за собой дверь.
Ни благодарности, ни извинений.
По крайней мере, мальчики и мужчины были вне дома.
Я покачала Дженни.
— Пойдем найдем папочку. Думаю, он там, у Старого Боба. — Дженни было все равно, чьего отца я имела в виду, ее или своего.
В сарае пахло лошадью, мулами и навозом. Пыль вращалась в слабых лучах зимнего света, проникающего внутрь сквозь щели между стенными досками. Мое сердце подскочило от предвкушения встречи, но забилось сильнее, когда я не нашла Френка. Ему пришлось уйти еще дальше в поисках покоя?
Возле Старого Боба стоял отец. Он разогнулся после работы.
— Спасибо, папочка. — Я поцеловала его в щеку.
Он улыбнулся в ответ и протянул мне ведро теплого молока.
Но мне не хотелось пока что возвращаться в дом. Я прислонилась к двери, наблюдая, как отец продолжает трудиться. Он привлек к работе и мальчиков. И уделил внимание Дженни — пощекотал ее под подбородком и откинул с пухленького личика светлый локон.
— Папа? — Я поставила молоко на ближайший стул.
Он посмотрел на меня — в его глазах плескалось столько боли! Никогда раньше я не видела ничего подобного.
— Скажи мне, что случилось?
Даже в полумраке было видно, как напряглось его лицо. За всю мою жизнь у меня ни разу не было доверительного разговора с отцом. Но я всегда чувствовала себя ближе к нему, чем к маме. Возможно, я просто не ощущала потребности так сильно стараться угодить ему. Не уверена. Но сейчас я точно знала — нам нужно поговорить.
Папа засунул руки в карманы.
— Твоей маме было тяжело, знаешь ли. Ее очень задело, что твой брат вот так уехал. Она хотела быть с ним до конца, не важно, насколько это было бы тяжело. Ты же знаешь, что ей нездоровилось… с октября.
Он посмотрел на детей, но они не обращали на нас никакого внимания, бегали, играя, из угла в угол.
— Смерть ее сестры была для нее тоже очень болезненной.
Я не ожидала, что папа это скажет. Я начала обкусывать ноготь на пальце. Выплюнув его, я взяла на руки одну из кошек, живущих в сарае, полосатую, и стала поглаживать ее, пока она не замурлыкала.
Мама даже не захотела приехать помочь своей сестре, почему же она скорбела о ее смерти?
— Но мама даже не говорила о ней, по крайней мере, долгое время.
Папа потер шею сзади.
— Когда Адабель покинула Даунингтон, твоя мама очень обиделась. Она не знала мужчину, за которого вышла замуж ее младшая сестра, а ведь после того, как их бросил отец, она чувствовала себя в ответе за нее.
Дженни прошла по сараю, повизгивая от восторга. Я поймала ее и подбросила в воздух. Она засмеялась в моих объятиях. Я поцеловала ее в губы и направила прогуляться к противоположной стене.
— Что ты имеешь в виду? Я никогда не слышала, что их отец бросил.
— Конечно, не слышала. — Он взял вилы и начал набрасывать в кормушку Дэнди свежее сено. Френк, наверное, уехал верхом. — Его уход, она считала, опозорил ее. Когда Адабель убежала с незнакомцем, это тоже стало позором. Потом мы узнали, что ее муж умер. А сама Адабель пошла работать в чужие дома, семьи, заботиться о чужих людях, вместо того чтобы приехать домой к собственной семье.
Он оперся о вилы, положив руку на руку.
— Твоя мать, Ребекка, хорошая женщина, просто очень гордая. Она не любит показывать, когда ей больно. — Его глаза встретились с моими. — Может быть, это похоже на гнев, но на самом деле это боль.
И как бы подводя итог всему вышесказанному, отец произнес:
— А теперь и ее сына не стало.
Я положила руку ему на плечо.
— Но он был и твоим сыном! Ты хочешь сказать, что не чувствуешь того же?
Его лицо на мгновение исказило глубокое страдание, оно укололо меня прямо в сердце, как иголка сквозь тонкий шелк.
— Ты растишь и воспитываешь детей так, как считаешь правильным, и всегда надеешься на лучшее. Но ты не можешь знать, что с ними будет дальше. И ты не можешь изменить того, что случилось. И как бы это ни было больно, жизнь продолжается.
Наверное, это была самая длинная, произнесенная за один раз речь, которую я услышала от отца. Снова и снова прокручивая его слова в уме, я понимала сейчас то, что не смогла бы понять раньше. Бедная мама. Она не хотела, чтобы те, кого она любила, взрослели и принимали собственные решения, жили своей жизнью.
Даже Уилл, который практически всегда делал то, что она хотела, и тот разочаровал ее в самом конце. Может быть теперь, когда я понимаю ее, я смогу быть с ней терпеливее?
* * *— Хочешь немного молока в чай, мама?
Она давно мне говорила, что так пьют чай англичане. Я не знаю, откуда это было ей известно, но она позволяла мне пить чай с молоком, когда я была еще ребенком: на Рождество Санта-Клаус приносил мне поднос с чаем — настоящий фарфор на подносе, с молочником, все из одного сервиза. Мама сидела рядом со мной, отдыхая от домашней работы. Я надеялась, что мои слова навеют ей воспоминания о тех временах.
