Анна Рэндол - Грехи девственницы
Наверное, он заслуживал того, чтобы знать правду. Ведь, кроме идиота Хейнса, ей мог угрожать человек из прошлого. Если Гейбриел не будет знать, чего ему ожидать, не будет представлять масштаба опасности, это может стоить ему жизни.
Мадлен посмотрела на палец, описывающий круги на ее руке. Костяшки двух пальцев Гейбриела немного припухли в том месте, где они соприкоснулись с челюстью Хейнса. Эта красивая мужественная рука не должна была иметь над Мадлен такой власти.
Но она имела.
Жар, исходящий от пальцев Гейбриела, распространился вверх по руке Мадлен и перекинулся на грудь. Она чувствовала это тепло много раз, но еще никогда оно не пугало ее так, как сегодня. Гнев и боль остались позади, рядом с поколоченными негодяями, и у Мадлен не осталось ничего, что она могла бы использовать в качестве защиты.
— Кто научил тебя делать то, что ты только что сделала? — спросил Гейбриел. — Не хочу хвастаться, но я дерусь довольно неплохо. И все же подозреваю, что ты делаешь это лучше.
— Так и есть.
А как же иначе? Мадлен обучали лучшие специалисты, после чего она на протяжении десяти лет оттачивала мастерство.
— Что меня выдало?
— Множество мелочей.
Мадлен почувствовала, как напряглась ее спина. Определенно не множество. Она отказывалась верить, что оказалась настолько беспечной.
— Например?
Гейбриел улыбнулся, словно недоверие Мадлен его развеселило.
— Прежде всего тебя выдало это. — Подушечками больших пальцев он скользнул по векам Мадлен, а потом описал круги вокруг ее глаз. — Ты видишь все слишком отчетливо. Замечаешь в людях то, что, как им кажется, надежно спрятано. Подмечаешь то, чего не видят другие.
— Это не имеет никакого отношения к умению драться.
— Но это имеет самое прямое отношение к загадке, которую ты собой представляешь. И твое умение держать удар является неотъемлемой ее частью. А теперь не перебивай. — Палец Гейбриела невыносимо медленно заскользил по губам Мадлен, и ей пришлось стиснуть зубы, чтобы не облизнуть его. — Это тоже тебя выдало. Ты остроумна. И это не просто обаяние. Так же как паруса корабля — не просто куски ткани. Каждое твое замечание имеет определенную цель. — Рука Гейбриела скользнула по шее Мадлен и спустилась к краю тоги. Он задержался на мгновение, а потом обхватил грудь женщины и слегка помассировал сквозь тонкую ткань. — Только глупец этого не заметит. — Соски Мадлен напряглись, а по коже побежали мурашки.
Гейбриел продолжал ласки, и Мадлен все сильнее вжималась в его ладонь.
— Ты выбрала свое тело в качестве оружия. Ты знаешь, что любой мужчина почтет за счастье взять в рот эти тугие соски. — Рука Гейбриела пробежалась по бедру Мадлен, задержалась там ненадолго и принялась поглаживать ее ягодицы. — Ты знаешь, как восхитительно покачиваются во время ходьбы твои бедра. Но ты не просто знаешь это, ты это используешь, сводишь мужчин с ума и заставляешь верить, что их богатство ничто по сравнению с возможностью обладать тобой. Ты точно знаешь, как повернуть голову, как сделать улыбку наиболее соблазнительной.
— Любая проститутка знает это.
Гейбриел сделал шаг назад, и пелена страсти спала с его глаз.
— Не называй себя так.
— Но ведь ты можешь так меня называть. — Очевидно, Мадлен не забыла слов, брошенных им в гневе.
На лице Гейбриела дернулся мускул.
— Я ошибался. Подобного больше не случится.
Мадлен пожала плечами, пожалев о сказанном.
— Вряд ли я могу на тебя злиться. Ведь это правда.
Гейбриел решительно покачал головой, словно этого было достаточно, чтобы все изменить.
— Нет. Ты хочешь, чтобы все считали это правдой. Но я тебе не верю и не должен был произносить подобных слов даже в гневе. Что бы ни происходило с тобой в прошлом, ты не проститутка.
Если бы только он оказался прав. Но Мадлен заработала свое звание честно.
— Прости меня, Мадлен.
Ни одна женщина не смогла бы устоять перед выражением сожаления в бледно-зеленых глазах Гейбриела. И несмотря на то что ему было не за что просить прощения, Мадлен тоже не устояла.
Не желая больше греться в обволакивающем тепле его слов, она кивнула.
— Попробуй убедить меня в том, что ты заметил что-то необычное в моих способностях.
Мадлен следовало насторожиться при виде того как опустились веки Гейбриела, как вспыхнуло в его глазах прежнее желание, но она была настолько распутной, что смогла упиваться этим.
— Соблазнение — лишь наиболее очевидное предназначение твоего тела. — Гейбриел приподнял подол тоги Мадлен, и жар его ладоней обжег ее бедра. — Но не единственное. Ты ходишь с грацией кошки. — Руки Гейбриела заскользили вверх, увлекая за собой подол тоги, и ночная прохлада коснулась разгоряченной кожи Мадлен. — Ты умеешь метать нож. Кувыркаешься лучше нанятых леди Уиллер акробатов. Ты знаешь, как справиться с мужчиной с помощью нескольких точных ударов. В бою ты не расслабляешься, а действуешь с уверенностью хорошо обученного бойца.
Мадлен пришлось схватить Гейбриела за плечи, чтобы не упасть. Ее колени подгибались от удивления, смешанного с удовольствием от прикосновении мужских рук.
Гейбриел обхватил Мадлен за ягодицы и притянул к себе.
— И последнее. Твой оправдательный приговор был подписан лишь шесть месяцев назад. Так что нет смысла отрицать правду.
Мадлен потерлась о выпуклость на мечтая о том, чтобы получить передышку хотя бы на мгновение.
— Как нет смысла и отрицать, что ты меня хочешь.
Голос Гейбриела зазвучал хрипло.
— Я не настолько глуп, чтобы не признавать очевидное. А теперь открой мне свое истинное лицо, лицо женщины, которой я собираюсь доставить удовольствие.
— Открою.
Шок от услышанного равнялся шоку Мадлен, вызванному ее собственным ответом. Но она чувствовала, что поступает правильно. Навыки Гейбриела пригодятся при поимке того, кто ей угрожает.
— Завтра, — добавила она.
Пальцы Гейбриела впились в ее плечи.
— Мадлен…
— Так нужно. Мне необходимо получить разрешение на то, чтобы открыть тебе свою тайну. Ибо она принадлежит не мне одной. — Она не станет упоминать роли Йена и Клейтона во всей этой истории без их согласия. Не имеет права.
— Ты даешь мне слово?
— А ты ему поверишь?
Взгляд Гейбриела в очередной раз способен был прожечь Мадлен насквозь.
— Хорошо. Я даю тебе слово. И, если смогу, завтра утром расскажу тебе все.
Тихий возглас Гейбриела прозвучал торжествующе, перед тем как он поцеловал Мадлен. Его поцелуй был страстным и требовательным, но в возбужденном состоянии Мадлен другое было бы просто неприемлемо. Язык Гейбриела вступил в сладостную схватку с ее языком, и она продолжалась до тех пор, пока оба не отстранились друг от друга, тяжело дыша.
