Александра Хоукинз - Искушение герцога
— Вам больно?
— Не очень, — ответила Грейс напряженным, как и у него, голосом и покачала головой.
Это Хантер и хотел услышать. Он сделал глубокий вдох и поцеловал жену в губы. Это ласка была извинением за то, что он сделал ей больно, хотя сожалеть об этом он не мог.
Он не сразу оторвался от ее губ, как бы проверяя решимость — и ее, и свою. Если бы сейчас она попросила его остановиться, Хантер не был уверен, что смог бы подчиниться. С их первой встречи он убедился в том, что Грейс способна развеять все самые добрые его намерения.
Она, удивившись, улыбнулась ему невинной улыбкой. Никогда прежде в постели с женщиной он не испытывал такого удовлетворения. Хантер улыбнулся ей в ответ и взялся за дело по-настоящему. Он слышал ее приглушенные вздохи, но не замедлял темпа. Правой рукой он, скользнув по ее телу, сжал округлую ягодицу.
Имея такой упор, он входил в нее на всю глубину. Грейс стонала и на ощупь изучала его тело — то, до чего могла дотянуться.
Он бы не выдержал дольше, если бы она хоть на мгновение прикоснулась к его члену.
— Ты расшалился! — проговорила она чуть слышно, обдавая дыханием его губы.
Хантер воспользовался тем, что ее шея оказалась близко, и лизнул языком соленую кожу. От его трудов их тела покрылись потом и стали скользкими.
Он так восторгался ответами ее тела, что отчасти утратил контроль над собой, которым привык гордиться. Движения его замедлились, хотя оставались мощными. При каждом движении яички ударялись о ее ягодицы.
У Грейс все плыло перед глазами от полноты ощущений, вызванных его неистовым желанием. Потом она впилась ногтями в его бока и громко закричала, забилась — ее накрыла волна наслаждения. В этом она была не одинока. Хантер напрягся, щелкнул зубами, не в силах более противиться нараставшему в теле зову. Горячее семя хлынуло, найдя себе путь, и он застонал от пронизавшей его сладкой муки. Наконец-то он излился в женщину, которая тревожила его думы с первой встречи!
Дрожа всем телом, он крепко прижал Грейс к себе. Безумие желания отпускало его, но страсть еще не улеглась.
— Грейс!
— Что? — задыхаясь, отозвалась она довольным голосом.
— Можешь принять меня снова?
Член дернулся внутри нее, и Грейс засмеялась.
— Ты когда-нибудь бываешь удовлетворен?
— А, это вызов! — прорычал он, целуя ее и сжимая груди обеими руками. — Я не говорил, что обожаю вызовы?
Ему впервые не хотелось вставать с постели своей возлюбленной.
Грейс проснулась, не понимая, что потревожило ее сон. Повернулась на другой бок и вздохнула, сообразив, что она в постели одна. Хантер предпочел уйти спать к себе.
Для недовольства у нее не было никаких оснований, но все же она была недовольна. Перед тем как уснуть, он сказал, что останется с нею. Она рассчитывала проснуться в объятиях супруга.
Возможно, сдержать свое обещание было выше его сил.
Грейс села на постели и вздрогнула. Ей было немного больно, но этого следовало ожидать. Как оказалось, ее муж был ненасытным. За эту долгую ночь любви он трижды овладевал ею. Правда, она не была уверена, что следует считать последний раз, потому что была уже полусонная.
К счастью, тело ее не подвело. Оно охотно откликалось на прикосновения Хантера, не требуя от него особых уговоров. Грейс задрожала от холода и потянулась за пеньюаром.
Если муж не может спать в ее постели, так может быть, она заберется к нему под одеяло? Грейс набросила пеньюар и пошла к двери, а когда открыла ее, задохнулась и сразу начала кашлять. Теперь она поняла, что разбудило ее.
Тяжелый запах дыма. В доме был пожар.
— Хантер!
Хантер, очнувшись, понял, что лежит на мраморных плитах пола, прижимаясь к ним лицом. Как он оказался в холле? Напился? Голова разламывалась от боли, что было подтверждением того, что слишком много бренди — это плохо.
Грейс.
Память вернулась вспышкой молнии. Он не пил! Он был в спальне жены и занимался с ней любовью. Несколько раз. Так зачем же он ушел из ее теплой постели? Он обещал ей не уходить.
— Хантер!
Услышав свое имя, он резко поднял голову и застонал от боли. Хотел сжать голову руками и тут понял, что руки крепко связаны за спиной.
— Грейс! — позвал он и поморщился: голоса почти не было слышно.
Он закашлялся. В горле першило. Повернув голову, он увидел дым, пробивавшийся из коридора, который вел в кухню. Присмотрелся и заметил характерные зловещие язычки пламени.
Пожар.
— Ты наконец-то очнулся! — Услышав знакомый голос, Хантер повернул голову и встретился взглядом с непрошеным гостем. — А я уж было пришел в отчаяние из-за того, что слишком сильно тебя стукнул. Я не собирался тебя убивать — только оглушить и связать.
— Черт возьми, Уокер, если ты так шутишь... — прорычал Хантер, силясь порвать свои путы.
Со второго этажа голос Грейс, не переставая, звал его. Кузен присел рядом на корточки.
— Какие могут быть шутки, Хантер? Если хочешь знать, я действительно стремлюсь покончить с тобой.
Хантер опустил голову, коснулся лбом холодных мраморных плит.
— Значит, это был не Стрэнгем. И стреляли не в Грейс, а в меня. Это ты стрелял, когда мы остановились на дороге.
— Это был блестящий ход, — сказал Уокер, схватив Хантера за волосы и приподняв его голову так, чтобы смотреть ему в глаза. — Я знал, что подозревать ты станешь Стрэнгема. В конце концов, он ведь был рядом с братом, когда тот погиб, а потом отравил его вдову, когда узнал, что она вот-вот родит наследника. Можешь себе представить? Как мне повезло, черт побери!
Хантер вырвался из цепких рук кузена, отвернулся и закашлялся.
— Если учесть, что убийца до сих пор жив и носит титул, он свое дело сделал.
— Не так хорошо, как может показаться, милый братец. Увы, недавно Стрэнгем покинул сей свет — с ним произошел несчастный случай.
— Ты убил его? — прохрипел Хантер, стремясь отвлечь кузена, а сам продолжал напрягать связанные руки. Веревка была затянута на совесть, но он не оставлял своих попыток.
— Ну, скажем, я просто немного помог. Ничтожный был человечишка. Не ценил ни состояния, ни титула.
— А ты показал ему, как сильно он сбился с пути истинного. — Если заговорить кузена, то в конце концов удастся избавиться от проклятых пут.
— Довольно! Не считаешь ли ты меня дураком, Хантер? — Уокер поднялся на ноги и медленно повернулся, обводя рукой весь холл. — Ты просто хочешь меня отвлечь. Может, даже надеешься отговорить от моего замысла.
— Да зачем же, кузен? — Кашель душил Хантера, не давая говорить. — У тебя явно проснулся аппетит к убийствам.
— Не только к убийствам, — признался Уокер. — У меня имеются и другие пороки. Это только ты не хотел признать мои достоинства. Припоминаешь, как настойчиво я добивался, чтобы меня приняли в члены клуба «Нокс»?
