Виктория Холт - Дорога на Компьен
Он почувствовал воодушевление, которого не испытывал уже много лет и которое притупляло боль утраты. Он отобрал тайных агентов — своих, исключительно своих и не известных никому больше, даже Шуазелю, — и направил их в столицы некоторых континентальных государств. Сообщения от них ни к кому, кроме него, не поступали.
Луи принял решение: его целью должно стать избрание на польский престол французского принца.
Внучка Луи Изабелла была обручена с Иосифом, наследником трона Империи. Мадам Первая, его дочь Луиза Елизавета, была права, когда настаивала на этом обручении. Бедная мадам Первая умерла несколько лет тому назад от оспы. Король старался не думать об этом. Смерть и мысли о ней всегда глубоко угнетали его, и больше всего ему хотелось избегать воспоминаний об этой, самой тяжелой для него утрате.
Чтобы не вспоминать о смерти дочери, Луи уединялся в своих малых апартаментах и предавался скорби о маркизе.
***
Движение против иезуитов между тем достигло своей кульминации. Оно возникло не только во Франции. Их считали опасностью, грозящей всему миру. Говорили, что они тайно правят всеми католическими странами, что повсюду создана сеть их школ, внушающих молодым людям образ мыслей иезуитов и дающих пополнение их ордену. Они пробрались ко дворам многих стран Европы, главным образом как духовники королей и королев, и благодаря этому приобрели огромное влияние на тех, кто правит этими странами.
Несколько лет назад один богатый иезуит Пьер Ла Валлет, глава иезуитов на Мартинике, лишился многих своих судов по вине английских пиратов. Дела его после этого пришли в упадок, и он стал банкротом с долгом в три миллиона франков. Его кредиторы впали в панику и многие из них в Марселе потребовали, чтобы Общество Святого Иисуса заплатило им миллион франков в счет долга Ла Валлета.
Общество Святого Иисуса заявило, что не несет ответственности за долги кого-либо из своих членов, после чего марсельские торговцы обратились к парламенту Парижа, который вынес решение, чтобы Пьер де Саси, глава иезуитов, выплатил долги Ла Валлета.
Судьи, занимавшие сторону янсенитов против иезуитов в многочисленных конфликтах между теми и другими, заявили, что это не просто процесс о банкротстве, а нечто большее и что дела Общества должны быть тщательно расследованы.
Они заявили также, что предписания Общества несовместимы с предписаниями, действующими во Французском королевстве, а также безнравственны и должны быть признаны предательскими, враждебными интересам Франции. Было вынесено решение о закрытии школ иезуитов.
Сторонники иезуитов, возглавляемые дофином и королевой, немедленно выразили свой протест.
В то время Шуазель и маркиза безоговорочно встали на сторону парламента.
Мадам де Помпадур всегда относилась к иезуитам как к опасной силе, но особенно возненавидела их с тех пор, когда их глава Пьер де Саси отказал ей в прощении грехов, пока она не покинет двор. В самом разгаре этой борьбы маркиза умерла. Шуазель решился на изгнание иезуитов, но теперь, когда маркизы Помпадур не было в живых, он лишился убежденного сторонника своих планов.
Луи не спешил принимать какого-либо определенного решения. Во время расследования он старался поддерживать иезуитов, чувствуя, как и прежде, что парламент не прочь поубавить его власть. Стремясь не отдавать Францию под власть Папы — а именно к этому стремились иезуиты, — Луи в то же время считал, что за королем, а не за парламентом должно оставаться последнее слово в решении государственных дел.
Парламент был настроен бескомпромиссно и, когда Луи попытался противостоять ему в деле иезуитов, намекнул, что необходимо расследование личных расходов короля. Луи понимал, что не должен допускать расследования своих приватных расходов. На содержание одного только домика в Оленьем парке уходило чрезмерно много денег. Да еще содержание и подарки всем этим молодым женщинам и расходы на содержание их многочисленных детей. Эта прелестная маленькая мадемуазель Эно подарила ему двух очаровательных дочерей. Обеспечение ее пенсионом и мужем, маркизом де Монмеласа, обошлась королю недешево. Восхитительная Люси Магдалена д'Эстен, внебрачная дочь виконта де Равеля, тоже родила двух чудесных девочек, Агнесу Люси и Афродиту Люси. Он безумно любил квартет своих дочерей, но ведь все они должны были жить в одинаковых условиях, а это стоило денег. Была еще капризная, вздорная мадемуазель де Тьерселен, которая постоянно требовала денег на уплату своих долгов. Жизнь, которую он вел, при всем разнообразии развлечений, была сопряжена еще и со слишком большими расходами. И Луи не хотел, чтобы кто-то дознался о дороговизне его любовных утех.
О нем уже говорили как о старом султане и, преувеличивая слухи об Оленьем парке, называли тамошний домик гаремом короля. Но до тех пор, пока им не удастся своими глазами увидеть, во что обходятся удовольствия короля, они всегда будут сомневаться в подлинности всех этих слухов.
Нет, Луи не мог допустить, чтобы его личные расходы стали достоянием гласности, а сам он подвергся бы шантажу со стороны парламента.
Дофин, которому не приходилось опасаться расследований, связанных с его личной жизнью, от чистого сердца бросился на защиту иезуитов.
Он потребовал встречи с королем и Шуазелем. Шуазель как будто не замечал дофина. Он знал, что никогда не найдет с ним общего языка и что пытаться задобривать дофина бесполезно.
Королю Шуазель сказал:
— Сир, если вы не запрещаете иезуитов, вы должны запретить парламент. Но запрет парламента в такие времена означал бы только одно: революцию.
— Почему мы не можем запретить парламент? — вмешался дофин. — Почему мы не можем основать Провинциальные Штаты? В них можно было бы избрать представителей дворянства.
— А духовенство? — буркнул Шуазель.
— Представителей духовенства и дворянства, — настаивал дофин.
— Сир, — снова обратился Шуазель к королю, — какова бы ни была форма этих Провинциальных Штатов дофина, в любом случае они будут состоять из людей. А люди способны объединяться и сплачиваться. Они могут приобрести такое влияние, что узурпируют даже королевскую власть.
— Всякий, кто осмелится посягнуть на это, будет изгнан! в ярости крикнул дофин.
Шуазель разразился громким смехом.
— Сир, — сказал он, повернувшись к королю, — можно ли изгнать целую нацию?
— Монсеньор де Шуазель прав, — сказал король. — Из этого тупика нет иного выхода, кроме изгнания иезуитов.
Дофин устремил на Шуазеля ненавидящий взгляд:
— Это все вы... вы... с вашими планами и амбициями. Вы атеист... хоть для виду и посещаете церковь. Удивительно, что нет никакого небесного знамения!...
