Патриция Мэтьюз - Блаженство страсти
– Ничего страшного, лейтенант. Вы, наверное, никогда не видели женщину, одетую в мужское платье, да?
Он кивнул, робко улыбнувшись, и принял из ее рук миску. Она проговорила:
– Здесь женское платье носить неудобно. С ним много возни, и оно мешало бы мне делать то, что я делаю. К тому же здесь нет времени для прикрас. Идет война, которую нам нужно выиграть.
– Очень практичная точка зрения, и я с вами согласен. Но скажите, чем же вы здесь занимаетесь?
Маргарита обошла его и села рядом, так что молодой человек, жадно поглощая завтрак, постоянно чувствовал близость ее стройной ноги, обтянутой бриджами.
– Это базовый лагерь «Борцов за свободу». Большая часть наших бойцов сейчас находится в рядах вашей армии под Сантьяго. Несколько человек остались здесь, чтобы все было готово, когда наши вернутся.
– Но разве это не непривычно для вас?.. – Он запнулся. – Я хочу сказать – как для женщины?..
Маргарита засмеялась, откинув голову, и ее очаровательный смех прозвучал в уже жаркой тишине утра, как странная экзотическая музыка.
– Нет, лейтенант, это не так уж непривычно. Здесь, в нашей стране, многие женщины принимают активное участие в борьбе за освобождение родины. В вашей стране все по-другому, да?
Нейл несколько растерялся. В присутствии этой женщины он чувствовал себя каким-то наивным, и это ему вовсе не нравилось. Он опять подумал – сколько же ей лет? Но спросить об этом, конечно, не решился. Однако кое о чем он все же может спросить и вместе с тем переменить тему разговора.
– Вы хорошо говорите по-английски. Где вы этому научились?
Маргарита улыбнулась.
– В школе при монастыре. Сестры решили, что у меня есть способности к языкам, а стране нужны люди, знающие английский, например, в качестве переводчиков для американских бизнесменов, приезжающих на Кубу.
– А ваши родители?
Маргарита сдвинула шляпу на затылок и несколько насмешливо взглянула на молодого человека.
– Вы задаете очень много вопросов, лейтенант, но я не имею ничего против и отвечу. Мой отец был учителем, а мать – талантливой пианисткой. Теперь они оба умерли, так же как и мой единственный брат, которого убили испанцы. Так что, как видите, у меня не осталось никого, кого могло бы шокировать мое поведение.
Нейл опять почувствовал, что кровь бросилась ему в лицо.
– Я не хотел сказать, что... Да, черт побери! Наверное, хотел! Во всяком случае, я считаю, что вы очень смелая.
Ее улыбка превратилась из насмешливой в ласковую.
– Вы тоже, лейтенант. И мы – мы все – очень ценим ту помощь, которую вы нам оказали. Мы бы никогда не добились свободы, если бы американцы не пришли к нам на помощь. Теперь же, кажется, это дело нескольких дней – и мы убедимся, что свободны от испанского владычества. Сантьяго окружен. Генерал Линарес должен вот-вот капитулировать, если он хочет спасти жизнь ни в чем не повинным жителям города.
Нейл поставил на землю пустую миску.
– Надеюсь, что вы окажетесь правы. – Он осторожно потрогал свое раненое плечо. – Как вы думаете, Маргарита, когда я смогу сесть в седло? Я должен вернуться к своим подчиненным. Они, наверное, думают, что я погиб.
Молодая женщина сурово нахмурилась: – Насколько я могу судить, через некоторое время. Ранение у вас тяжелое. Вспомните, вы ведь были без сознания целых три дня, и мы боялись, что вы не выживете. Не нужно торопиться, лейтенант, иначе пойдет насмарку все, что мы для вас сделали.
Нейл прислонился к дереву. Хотя он ни за что не признался бы в этом даже самому себе, но отчасти он был рад, что война почти окончена. Нейлу отчаянно хотелось в это верить. Чем скорее она завершится, тем меньше будет убитых. За то недолгое время, что он пробыл на Кубе, он видел уже достаточно смертей.
Прошло несколько дней, силы постепенно возвращались к Нейлу: рана заживала. Он еще не мог подолгу пользоваться левой рукой, но уже мог ходить и познакомился с остальными повстанцами, находившимися в этом базовом лагере.
Их было немного: Маргарита, старый Эммануэль Рохас, у которого была только одна рука (другую ему отрубил хозяин-испанец, облыжно обвинив его в воровстве), Мануэль Крус, худенький, гибкий мальчик, выглядевший младше своих двенадцати лет, и Чико Эрнандес, низкорослый коренастый человек средних лет, очень толстый и хромавший на одну ногу.
Не очень-то сильная армия, подумал Нейл с кривой усмешкой. Но они относились к нему по-дружески, и молодой человек был рад, что Экскелибер принес его сюда, а не в руки испанцев или куда-нибудь в глубину джунглей, где он скорее всего погиб бы, прежде чем его нашли.
И все же, по мере того как Нейл выздоравливал, беспокойство его все росло. Он тревожился за тех, кто был под его командованием, за Прайса и Кейджа. Вот уж не думал, что настанет день, когда ему придется беспокоиться об этой парочке! После сообщения о том, что Эль-Кани и Сан-Хуан взяты, не поступило никаких новостей. Что же там происходит? Неизвестность страшно мучила Нейла.
Иногда до лагеря долетали звуки отдаленной стрельбы, но это не был ружейный огонь, как обычно бывает при большом сражении. Нейл испытывал сильное искушение отправиться верхом в Сантьяго, просто чтобы взглянуть своими глазами на происходящее, но Маргарита, разгадав его намерение, твердо заявила, что, может, он и чувствует себя лучше, но еще отнюдь не исцелился, и что подобная поездка принесет ему большой вред.
И вот однажды вечером, когда небольшая компания сидела у костра и пила кофе, они услышали звук, который ни с чем нельзя было спутать, – топот копыт и человеческие голоса. Хотя у Нейла и мелькнула мысль, что для врага подъезжающие ведут себя слишком шумно, он вскочил и протянул руку к ружью; то же сделали и остальные.
Но несколько усталых, запыленных всадников, подъехавших к костру, совсем не собирались им угрожать. Маргарита, разглядев всадников, узнала их и радостно вскрикнула; спустя мгновение все вокруг принялись здороваться и обниматься – лагерь наполнился веселыми голосами.
Нейл стоял в стороне, чувствуя себя нелепо: немного лишним и очень одиноким.
Когда все более или менее успокоились, Маргарита подвела к нему невысокого стройного человека с кожей цвета красного дерева и большими усами.
– Хуан Моранес, это лейтенант Нейл Дансер, из «Лихих ковбоев» полковника Рузвельта. Как видишь, Хуан, лейтенант был ранен, и мы его выхаживали. Лейтенант Дансер, это Хуан Моранес, глава нашей маленькой группы борцов за свободу.
Моранес, от острых темных глаз которого, казалось, ничто не могло ускользнуть, оценивающе посмотрел на Нейла, словно пытаясь сначала составить мнение о молодом человеке, и только потом заговорил. Этот человек произвел на Нейла глубокое впечатление силой своей личности. Лейтенанту сразу же стало понятно, почему Моранес стал главой отряда.
