Джулия Лонг - Красавица и шпион
Он снова в упор посмотрел на Сюзанну, оценивая ее реакцию.
– Ведь я сын герцога, – объяснил он, – а Джон – сын барона.
– Нет! – воскликнула Сюзанна. Он с недоумением посмотрел на нее. – Это потому, что вы – это вы, – добавила она еле слышно. – Продолжайте.
– Тогда еще жива была матушка, и отец устраивал каждый год праздник в «Розах», куда приглашали всех местных жителей. В тот год пришел и мистер Морли – он, кажется, собирался баллотироваться в парламент и хотел заручиться поддержкой отца. Я помню тот момент, когда он впервые увидел Каролину. Он выглядел вполне равнодушным. И я не мог не позавидовать ему.
Сюзанне не очень приятно было это слышать.
– Почти весь вечер Каролина беседовала с ним, хорошо понимая, каково нам с Джоном. Морли с улыбкой посмотрел на меня, и в этой улыбке проявилась вся его сущность. В тот момент он... – Кит сделал паузу. – Он возненавидел меня, хотя мы не были знакомы. Я повернулся к ним спиной. Они ушли, вдвоем. Каролина и Морли. Джон подошел ко мне и сказал: «Она просто шлюха, Грантем».
Сюзанна восприняла эти слова так, как их в свое время воспринял Кит, гордый влюбленный юноша.
– Я, разумеется, вызвал Джона, – насмешливым тоном произнес Кит, но чувствовалось, что он испытывает стыд. – Состоялась дуэль, я ранил его, и отцы отправили нас в армию. Тем вечером я видел Каролину в последний раз. На следующее утро Морли тоже уехал. Я думаю, тем все и кончилось. Он увез ее.
– И поэтому... поэтому вы не любите мистера Морли? – спросила Сюзанна.
Кит нахмурился.
– Что вы имеете в виду?
– Он увез Каролину, чего не сделали вы. Он спас ее, а вы не смогли.
На лице Кита отразилась ярость, которая тотчас же уступила место скуке, что показалось Сюзанне странным. Кит встал и направился к двери.
– Я выйду в коридор, пока вы готовитесь ко сну. Завтра нам предстоит нанести визит мистеру Эйвери-Финчу. Я буду спать в кресле.
Он выждал какое-то время в коридоре, пока она раздевалась и облачалась в ночную рубашку. Потом вернулся в комнату, молча погасил лампы и устроился в кресле.
Сюзанна не знала, сколько прошло времени, но чувствовала, что он тоже не спит. События прошедшего дня и последних недель, все пережитые опасности, приотворенная дверца в тайны наслаждения, сделанные открытия и разоблачения проносились в голове, вызывая все новые и новые вопросы. Набравшись храбрости, Сюзанна заговорила:
– Вы не выспитесь, сидя в кресле, Кит. Хотите лечь рядом? Обещаю не ворочаться во сне.
Ее сердце учащенно забилось.
Она сказала это как можно беспечнее. Постаралась, чтобы ее слова выглядели как практическое предложение, а не как развратный призыв, который за ними скрывался.
Повисло такое густое молчание, что Сюзанна могла бы черпать его пригоршнями.
– Нет, Сюзанна, рядом с вами я вообще не сомкну глаз.
С тем же успехом он мог бы запустить руку под ее ночную рубашку, и Сюзанна ощутила бы то же самое.
– Тогда спокойной ночи, – сказала девушка с дрожью в голосе, уверенная, что всю ночь пролежит без сна. Удивляясь, почему он не хочет притронуться к ней сейчас, когда они и так преступили границы приличий. А может быть, это к лучшему? Как странно, что тело имеет собственные желания, идущие вразрез с велениями рассудка.
Сюзанна внушала себе, что, возможно, Кит прав, раз не хочет к ней прикасаться. Но от этого нисколько не легче. Она старалась быть благодарной ему за то, что он ей предлагает, – за безопасность, за правду о ее прошлом.
– Спокойной ночи, Сюзанна. Завтра утром мы навестим мистера Эйвери-Финча. А я позабочусь, чтобы никто не убил вас сегодня ночью.
– Очень предусмотрительно с вашей стороны, – пробормотала девушка.
Его глаза наконец привыкли к темноте. Он видел, как поднимается и опускается ее грудь в такт дыханию. Сюзанна сбросила с себя одеяло. Он следил за ней, чувствуя себя подростком. Таким же смешным, нелепым и обезумевшим.
Он представлял, как встает, подходит к ней и ложится рядом. Потом привлекает ее к себе и ждет, пока она полностью проснется. Представлял, какова на ощупь ее тонкая ночная рубашка – она, конечно же, теплая и пахнет ее телом. Представлял, как его ладони заскользят по ее плечам и бедрам, по нежной груди и мягким, как лепестки, соскам. Как ее податливое тело затрепещет под его руками и как он заново узнает ее, на этот раз неторопливо. Представлял, как его губы пробуют на вкус каждую ее частицу, впадину живота, бугорок между ногами, как она тихо вскрикивает от наслаждения. Как медленно овладеет ею, и она приникнет к нему всем телом.
Святые угодники!
Он хотел, хотел, хотел.
«Дыши глубже, – приказал он себе, – все равно, как если бы ты пытался справиться с болью».
За долгие годы он превратился в ходячее оружие, великолепно владел руками и ногами, так же как саблей и пистолетом, чтобы защитить свою жизнь или спасти чужую, и делал это снова и снова на службе у своей страны. Он был незаурядным агентом, обладал достаточным самоуважением, чтобы это понимать, и достаточным тщеславием, чтобы этим гордиться. И все же, как ни неприятно признавать, это, он не был рыцарем без страха и упрека. Судьба-злодейка снова доверила его небезгрешным рукам попавшую в беду деву. А эта дева.
Он улыбнулся в темноте, вспомнив ее слова: «Мистер Морли спас ее, а вы не смогли».
Она произнесла эти слова как бы между прочим. Но они оказались ключом к целой эпохе его жизни.
Эта девушка видела его насквозь, как никто другой. Он поделился с ней своими тайнами, но она, похоже, уже и так их разгадала. Он знал, что ее страстность, стойкость и сила удивляют ее саму. Как и ее чувство юмора. А ее красота сжигала его изнутри.
Да, он блестящий агент. Но небезупречный. И сейчас, лежа в темноте, он отчетливо сознавал, что боится – боится сильнее, чем когда-либо в жизни, хотя не понимает, чего именно.
Боб вошел в комнату, припадая на одну ногу.
– Этот здоровый верзила, который с ней все время таскается, едва меня не укокошил. Дерется как черт.
Боб говорил с раздражением. Ему платят не за то, чтобы он имел дело с тем, кто способен ответить ударом на удар. А тем более со знанием дела.
– Итак, она до сих пор жива, – подвел итог Морли. Прошло немногим больше недели с тех пор, как он имел удовольствие общаться с Бобом последний раз. Надеяться на хорошие известия было бы слишком большой роскошью.
– Ну да, – ответил Боб без тени раскаяния. – Его имя я тоже узнал, – добавил он. – Слышал в пабе, в Барнстабле... Я, кстати, сыт по горло этим Барнстаблом, мистер Морли. Есть там один такой господин, что вечно околачивается в пабе, Эверс. Вот уж докучный донельзя. Вы велели прийти, когда будут свежие новости.
