Андреа Кейн - Маска предательства
– Уверяю тебя, что тогда появятся другие, такие же важные вопросы, – скептически заметил Джордж.
– Я подумаю о том, как сказать правду Дэну.
– В самом деле?
Джеки кивнула, надеясь, что провидение избавит ее от необходимости выполнить свое обещание.
– Да, а пока ты согласен мне помочь?
Джордж вздохнул.
– Когда я мог тебе отказать?
Джеки с благодарностью сжала его пальцы.
– Спасибо, папа! Поскольку ты незаметно сопровождал меня во время моих вылазок, полагаю, тебе известно место и время встречи?
Джордж нахмурился, припоминая пустынное место, где он был несколько раз, украдкой сопровождая свою упрямую дочь.
– В переулке... за зданием суда и кладбищем, сразу после Маркет-стрит. Сегодня вечером, в восемь часов. – Он положил бумаги в карман сюртука. – И не благодари меня, Жаклин! Меня просто в дрожь бросает, когда я представлю себе реакцию Дэна на нашу договоренность!
– Уверяю тебя, от меня он об этом не узнает! Папа?
– Я тоже ничего ему не скажу. Предоставляю тебе уладить эту ситуацию со своим мужем.
Дэн собирался постучать в дверь, но рука его замерла в воздухе. Последние слова разговора, который велся в кабинете Джорджа, словно кинжалом пронзили его сердце.
«Сегодня вечером... Ситуацию со своим мужем... Нашу договоренность...»
Дэн медленно опустил кулак, сжав его с такой силой, что суставы побелели. Он подозревал об этой ужасной правде, хотя старался отгонять свои подозрения. Бог свидетель, Александр пытался приготовить его своими предостережениями. Так почему же он чувствует себя преданным?
Он должен узнать больше... узнать, до какой степени дошло предательство его жены. Прижавшись ухом к двери, Дэн начал прислушиваться, но голоса стали тише, и отдельные фразы, которые ему удалось уловить, были совершенно невинными.
Овладев собой, он постучал.
После минутной паузы послышался голос Джорджа:
– Да?
Дэн вошел в кабинет.
– Я пришел за своей женой. – Как он ни старался, голос его прозвучал сухо.
Джордж нервно облизнул губы, на его лице застыло странное выражение. Чувствует за собой вину?
– Разумеется, Дэн. Мы с Джеки славно провели время.
Джеки, напротив, вся светилась от счастья. Встав на цыпочки, она поцеловала отца в щеку.
– Была очень рада повидаться с тобой, папа. Приходи к нам как-нибудь пообедать. Да, и, конечно, Монику мы тоже приглашаем.
Они пешком возвращались домой, Дэн хранил молчание, и Джеки время от времени поглядывала на него, пытаясь угадать причину его странного, задумчивого вида.
– Ты закончил свою работу? – наконец спросила она.
– Более или менее.
– Возникли какие-то проблемы?
– Нет, никаких.
– Так в чем же дело? – спросила она, останавливаясь у крыльца их дома.
Дэн застыл на месте, сурово глядя на жену, от чего у нее по спине пробежал холодок.
– Скажи ты.
Джеки судорожно перевела дыхание.
– Не понимаю, что ты имеешь в виду.
– Неужели? – Взгляд Дэна помрачнел.
Джеки медленно покачала головой, исполненная самых дурных предчувствий.
Дэн тяжело задышал, чувствуя, что вот-вот взорвется от гнева. Он хотел выкрикнуть ей в лицо всю правду о своей боли и ее предательстве, хотел смахнуть лживые слова с губ Джеки, уколоть ее так же больно, как она его.
И вместе с тем он жаждал, чтобы она стала отрицать свою вину, объяснила ему правду, с корнем вырвала бы прошлое.
Чтобы она любила его так, как он любит ее!
Приглушенно чертыхнувшись, Дэн схватил Джеки за руку и втащил в дом.
– Отправляйтесь домой, Стиверс! – приказал он удивленному слуге, который застыл в холле. – Вы понадобитесь мне только завтра.
– Хорошо, сэр. Желаю вам приятного вечера.
Дэн ничего не ответил. Он уже добрался до верха лестницы, таща за собой упирающуюся Джеки.
– Дэн, что происходит? – Она попыталась выдернуть свою руку, немного испуганная вселившимся в ее мужа дьяволом.
Дэн втолкнул ее в комнату и захлопнул дверь.
– Мы идем в такое место, где ты не сможешь лгать ни мне, ни себе. В нашу постель!
Не обращая внимания на ее протесты, он почти сорвал с них обоих одежду, торопясь убедиться в том, что было между ними настоящего и что не мог стереть ее обман.
– Дэн, прекрати! – Джеки уперлась ему в грудь руками, когда он опустился с ней на мягкий матрас. – Объясни, что тебя так разозлило!
Он резко поднял ее лицо, заставив ее смотреть ему в сверкающие яростью глаза, которые обвиняли ее.
– На самом деле ты ведь не хочешь, чтобы я тебе ответил, верно? – угрожающим шепотом проговорил он. Джеки молчала, и он разразился горьким хохотом. – Думаю, я прав. Так что лучше сама мне все объясни! Скажи мне, как ты меня хочешь, как жаждешь моих объятий, моих ласк. – Он вкрадчиво погладил ее по спине, мрачно улыбнувшись, когда она невольно задрожала от удовольствия. – Подари мне эту правду, Жаклин... единственную правду, которая нас соединяет. Скажи мне, что ты чувствуешь, когда мы сливаемся воедино, когда для тебя весь мир перестает существовать и ты выкрикиваешь мое имя и умоляешь меня не останавливаться! Скажи это, моя прекрасная жена. – Он насильно раздвинул ей губы, грубо вторгаясь в ее рот языком. – Растай же для меня, мой котенок. Подари мне свою страсть, свой огонь! Докажи мне то единственное настоящее, что для нас является общим и взаимным. – Он потерся о нее телом. – Ну же, Жаклин, покажи мне это!
Джеки не стала раздумывать, умоляет он или приказывает. Подталкиваемая инстинктивным пониманием, что Дэн что-то узнал о ее тайне и это грозит навсегда порвать возникшую между ними связь, она отвечала ему без колебаний, так же сильно, как и он, желая убедиться в их страсти. Потому что, несмотря на овладевшую ее мужем ярость, несмотря на все нелады их брака, она отчаянно хотела его.
Джеки с готовностью изогнулась ему навстречу, и в глазах Дэна на мгновение промелькнуло удивление, но тут же сменилось страстью. Он набросился на нее с низким рычанием.
– Жаклин! – только раз с невыразимой болью произнес он ее имя, и больше слов не было. Осаждаемый слишком острыми эмоциями, Дэн дал Джеки почувствовать всю силу своей мучительной любви и невыносимую боль от сознания ее предательства, и Джеки со страстью и любовью отвечала ему, подавляя терзающий ее страх.
Наступивший пик наслаждения был бурным и более красноречивым, чем любые слова.
Минуты текли одна за другой, но они не хотели размыкать тесные объятия. Наконец Дэн оторвался от теплого тела Джеки и спустился на пол. Натянув панталоны, он распахнул окно и угрюмо уставился в сумеречное небо, с горечью осознавая, что, какой бы сильной ни была их страсть, она не могла изгнать всю ложь, которая маячила между ними.
