Конни Брокуэй - Неотразимая
Карр и красавица Фиа разбили его иллюзии. Они обошлись с ним очень жестоко, а разговор с Фиа добил Танбриджа. Она не испытывала к нему ни малейшего интереса. Ее блестящие синие глаза были холодны как лед. Она не выказала по отношению к нему даже враждебности, только полнейшее равнодушие и безразличие, сказав простое коротенькое «нет».
Она не утруждала себя объяснениями, ни в чем не обвиняла, не говорила о его черной натуре, она даже не рассмеялась, только коротко ответила: «Нет». Он для нее был вещью.
Он и был вещью. Карр низвел его до положения вещи, медленно высасывая из него все человеческое. Если бы двадцать лет назад он не струсил перед судом, когда пришлось бы отвечать за убийство девушки в таверне! Он убил ее в пьяном угаре, потом в страхе бежал, бежал, будучи уверенным, что о происшедшем никто не узнает. «Но, – жалкая улыбка свела судорогой его тонкие губы, – за все приходится платить». Карр был там той ночью. Нет, сам он не был свидетелем убийства, но зато нашел человека, подписавшего показания, по которым Танбридж оказался виновен. И теперь Карр мог делать с ним все, что угодно.
Голова Танбриджа дернулась. Он невидящим взглядом посмотрел в окошко.
Теперь уже ничего не изменишь. Единственное, чем приходится утешать себя, это то, что Фиа такая же вещь, как и он сам. Он отлично знает ее. Все эти годы, с тех пор как она отказала ему, он наблюдал за ней. И ни один еще человек, и уж в особенности не этот старый дурак шотландец, ее муж, не доставил ей радость. Она была не способна испытывать радость, так же как ее отец, как и сам Танбридж.
Эта мысль принесла Танбриджу хоть какое-то удовлетворение. Он расслабился и начал размышлять над новостью, которую случайно обронил Карр в разговоре в доках, что обычно было ему несвойственно. Оказывается, Томас Донн из рода Макларенов. Танбриджа удивило, что Карр знает это и ничего не предпринимает. А может быть, он уже воспользовался этими сведениями?
Экипаж остановился. Танбридж вздрогнул и вдруг понял, что прошел уже почти час с тех пор, как они выехали из доков. Дверца распахнулась, кучер опустил ступеньки и отошел в сторону. Танбридж вышел из экипажа. Он поднялся по ступеням городского дома Фиа и постучал в парадную дверь. Она открылась, и навстречу Танбриджу вышел дворецкий. Он поклонился и почтительно произнес:
– Добрый день, сэр. К сожалению, моей хозяйки сейчас нет дома.
– Что ж, ничего, – отозвался Танбридж, проходя внутрь. – Собственно говоря, я зашел именно к вам.
Минут двадцать спустя Танбридж вышел из дома. Он добыл все сведения, которые искал. Важного вида дворецкий оказался не прост, но теперь он будет долго мучиться, оттого что предал доверие своей хозяйки. Танбридж прекрасно знал это чувство, знал, как оно разрушительно, если повторяется часто. Однако это его уже не касалось.
Дворецкий подтвердил, что Фиа покинула дом в тот же самый день, когда Томас Донн, урожденный Макларен, отплыл из Лондона. Одна мысль о том, что Фиа могла отдать другому человеку то, что так безнадежно искал у нее Танбридж, была для него невыносимо болезненна. Ненависть испепеляла его.
«Да, лорд Карр, – мрачно пообещал он, отъезжая от дома Фиа, – я обязательно накажу их обоих».
Глава 22
– Вот что я хочу знать, и не только я, но и другие тоже, – сказала миссис Макнаб, поставив котел с бараниной на землю у ног и уперев свои огромные полные руки в бока. – Что вы с этой молодой вдовой собираетесь делать? – Она кивнула головой в сторону Фиа. Та сидела за большим наскоро сколоченным столом на некотором расстоянии от замка, склонившись над очередным рисунком.
Томас пришел к миссис Макнаб за обедом для себя и для Фиа. Он наклонился со своим котелком, и как раз в этот момент миссис Макнаб заговорила о его намерениях.
– Что? – спросил Томас и выпрямился, забыв об обеде.
– Да, вот эта молоденькая вдова Макфарлен. – Миссис Макнаб нетерпеливо хмыкнула. – Вы не воспользовались положением, которое сложилось, пока были в доме. В этом я могу поклясться, да и, собственно говоря, уже клялась, когда заходил разговор о вас с ней. Да и здесь вы спите под звездами вместе с остальными каменщиками, – продолжала она, – хотя все, у кого глаза на месте, видят, как вы смотрите на нее. Вашим взглядом камень прожечь можно.
– Разве так заметно? – смутился Томас.
– Заметно, – сухо проговорила миссис Макнаб. – А все, что заметно, долго скрывать нельзя. Что-то надо делать. Вот я и хочу выяснить, каковы ваши намерения.
Черт бы побрал эту женщину! Ну, как ответить на этот вопрос, если он сам не знает, что делать? По выражению глаз миссис Макнаб Томас понял, что она не отстанет от него, пока не получит четкого ответа. А Томасу больше всего хотелось отнести котелок Фиа и пообедать наедине с ней. Мечтал, чтобы она прервала работу и все внимание устремила на него.
Как он испортился за эти восемь коротких дней! Если он и не позволял себе наслаждения, которое нашел в объятиях Фиа, то уж точно не лишал себя радости общения с ней. Неудивительно, что женщины рода Макларенов попали под ее обаяние. Да и не только женщины, мужчины тоже. Фиа работала старательно и не жаловалась. Она не выставляла напоказ их отношения, а выполняла работу только из желания помочь. Было ясно, что она не считает себя одной из них, но и не ставит себя выше.
– Ну, так как? – требовательно обратилась миссис Макнаб к Томасу.
– Вы спрашиваете меня, каковы мои намерения относительно леди Макфарлен, миссис Макнаб?
– Да, потому что мы, – она быстро посмотрела назад, где поодаль стояли еще пять женщин из их рода с выражением явной тревоги на лицах, – привязались к этой девочке и нам не хотелось бы думать, что наш хозяин воспользуется ее положением, хоть она и была когда-то англичанкой.
«Когда-то была англичанкой». Так вот как они теперь относятся к Фиа! Они считают ее своей. И то, что она родилась англичанкой, они воспринимают всего лишь как ошибку природы. «Оно так и есть, – подумал Томас. – Они даже не представляют, насколько правы».
А что бы случилось, если бы в его клане узнали, что женщина, которая находится среди них, дочь графа Карра? Возможно, они полюбили бы ее, как сейчас, а может, забросали бы их обоих камнями. Хотя ведь он глава их клана, это место принадлежит ему по крови. Однако Томас знал своих людей еще недостаточно хорошо, несмотря на то что сделал очень много, чтобы найти и объединить их. Да и возглавлял он свой клан по большей части в изгнании. Он скорее считал, что их верность относится не к нему лично, а к той идее, которую он собой воплощает. Но что же ответить миссис Макнаб?
– Обещаю вам, миссис Макнаб, я буду обращаться с леди Макфарлен в высшей степени почтительно.
