Элизабет Эссекс - Дыхание скандала
Лондон нравился Антигоне все меньше.
Он казался большой задымленной, покрытой сажей комнатой, где все ждали, что произойдут перемены к лучшему. Под неодобрительным оком леди Баррингтон каждый вечер сестры Престон вместе с матерью бывали на балу или каком-нибудь ином мероприятии, где встреченные хозяйкой дома вынуждены были сносить неловкость и скуку, вращаясь в толпе слишком разодетых или, в большинстве случаев, слишком раздетых гостей. Все бальные залы походили друг на друга, а джентльмены, которые заговаривали с Антигоной — партнеры лорда Олдриджа по карточным играм, — вели с ней одну и ту же отвратительно покровительственную беседу.
И она должна была делать невозможное — сидеть тихо и являть собой образ скромной, верной нареченной. Это была мука. Никогда у Антигоны не было такого желания стукнуть кого-нибудь лбами.
Две недели, сказала мать. Самое большое месяц. Антигона считала дни. Не то чтобы ход времени имел особое значение. Дома она была бы столь же несчастна, нетерпелива и опечалена, как в лондонском доме леди Баррингтон на Дувр-стрит. Но Антигона хотела, чтобы все кончилось, чтобы этот опыт тяжелой для нее жизни после смерти отца остался позади. Каждый день она молила Бога дать ей терпение и силы вынести очередной вечер. Каждое утро, просыпаясь, молилась, чтобы это был последний день ее мытарств.
А виконт Джеффри пока не спешил. И она пока оставалась помолвленной с лордом Олдриджем.
Только один лучик счастья освещал ее мрак — сознание того, что ее сестра безоговорочно счастлива. Хотя виконт Джеффри еще не сделал брачного предложения, он быстро приехал в Лондон и был крайне внимателен к Кассандре. Он по два раза танцевал с ней на каждом балу, порой доходило и до шести танцев за одну ночь, если доводилось бывать на нескольких мероприятиях.
Лорд Олдридж танцевал с Антигоной только ради формальности и, исполнив свой долг, исчезал в карточной комнате. Его небрежение вызывало у нее желание последовать за ним и потрясти его, обыграв лордов с той же легкостью, что и лакеев. В карточной игре подсчеты вести легче, чем при игре в кости. Олдридж быстро придет в разум, если она всех обчистит до нитки.
Но Антигона старалась быть хорошей, вести себя как подобает и думать о Касси. По крайней мере, пока его милость виконт не решился сделать важный шаг.
Помогай ему Бог, если он этого не сделает, мрачно думала Антигона. Она самолично из него дух вышибет. А потом научит Кассандру, как пристрелить его. Это принесет удовлетворение, хотя дело немного грязное.
— Мой танец, мисс Антигона, — прервал ее приятные фантазии лорд Олдридж. Он поднял ее с места, где она сидела, молчаливая и незаметная, позади матери и леди Баррингтон, играя назначенную ей роль шифра в дорогой костюмированной шараде.
Антигона встала, но не взяла его руку. Она щадила себя как могла. Хоть ей и приходится сносить общество лорда Олдриджа, она не станет терпеть его властное собственническое прикосновение. Это немного помогало ей сдерживать не подобающие леди порывы.
Шествуя рядом с ним размеренным изящным шагом, она пыталась представить, что закутывает себя в шерстяной кокон, что ткань ярд за ярдом обвивается вокруг нее густыми тучами, отделяя от остального мира. Люди могут смотреть, но они ее не увидят. Они могут говорить, но она их не услышит. Она будет танцевать сама с собой, плывя над полом и оставляя невидимые лужицы презрения.
Она пыталась распространить свою отстраненность на лорда Олдриджа.
— Милорд, у меня нет настроения танцевать.
Лорд Олдридж остановился и было повернулся.
— Тогда я провожу вас к вашей матери.
— Нет. Почему бы нам не пройтись. — Антигона произнесла это как утверждение, а не как вопрос. Просто для забавы. Любое маленькое развлечение поможет ей пережить этот вечер. Все что угодно, лишь бы подстегнуть медленно тянувшееся время.
— Хотите подкрепиться? — вежливо, если не с энтузиазмом, спросил его милость.
— Нет, спасибо. Это меня не волнует. Что меня в этот вечер волнует, так это желание понять, почему вы хотите жениться на мне. — Если все это затеяно из-за Резвушки, ради плана получить от кобылы племенное потомство, Антигона хотела услышать это от него самого. — Ради какой-то лошади вы угодили в большую неприятность.
Лорд Олдридж сбился с шага лишь на миг. Когда он заговорил, его голос был полон обычной тщательной обдуманности:
— Потому что я выбрал вас.
Выбрал. Устроил. Вверг в большие неприятности.
— Позвольте мне перефразировать. Почему вы выбрали меня? Почему меня, а не Кассандру? Она очень красива и достаточно благовоспитана, чтобы стать леди Олдридж. Она не стала бы смущать вас охотой наравне с джентльменами и драками на балах, что — я считаю необходимым сообщить это вам — скоро случится. Эта пытка уже превосходит все, что я могу вынести.
Он игнорировал ее провокацию и взглянул туда, где Кассандра внимательно слушала виконта Джеффри. Обычно при взгляде на ее сестру глаза джентльменов теплели и становились томными. Но выражение лица лорда Олдриджа не изменилось. Он не выказал ни малейшего признания ее невероятной красоты.
Его милость не раскрывает карты. Антигоне надлежит это помнить, если она просчитывает ходы.
— Ваша сестра… не в моем вкусе.
— А я в вашем? — обожгла его широкой улыбкой Антигона. — Простите мне мое наблюдение, но я вам даже не нравлюсь.
На этот раз лорд Олдридж не просто споткнулся. Он остановился. А она пошла дальше. И чтобы догнать ее, ему пришлось шагать проворнее, что не так легко для человека его возраста.
— Я не испытываю к вам неприязни. — Его слова отдавали заученным правдоподобием.
— Вряд ли это повод для брака. — Антигона продолжала неспешно прогуливаться, словно они обсуждали погоду, а не всю ее оставшуюся жизнь. — Вы должны подумать об этом. Вы должны понимать, что я буду присутствовать в вашей жизни каждый день. Всегда, за завтраком и обедом, ежедневно, до вашей смерти. И думаю, честнее предупредить вас, что я не из тех женщин, которыми можно управлять.
— Всеми можно управлять. — От быстроты ответа и уверенности, с которой он был высказан, Антигону охватила тревожная дрожь. — Все можно купить.
Но теперь она не может струсить.
— Однако какой ценой, сэр? Не слишком ли дорого? Всегда управлять мной и моей склонностью к несчастным случаям? Что это даст для вашего душевного покоя?
Ее блаженная откровенность начала действовать на лорда Олдриджа. Когда он повернулся, Антигона заметила неодобрение в напряженных линиях вокруг его рта.
— Вы не должны думать, что мы будем постоянно мозолить друг другу глаза, Антигона. У меня к вам только одно главное требование. Я хочу иметь наследника.
