Барбара Картленд - Любить запрещается
– И тем не менее им известно, что это неправда.
– Вы говорите за себя, – возразил лорд Баклей, – а лично я поверил, во всяком случае Дарту.
– Но этого не может быть, – прошептала Ария, – сделав беспомощный жест, – это совершенно невозможно.
Лорд Баклей наклонился к ней и взял ее за руку.
– Я люблю вас, – сказал он, – и знаю, что вы меня не любите. Мне нелегко желать вам счастья и всего того, чего вы сами себе желаете, но я хочу, чтобы вы были счастливы, потому что вы самый-самый прекрасный человек, которого я знаю.
Ее пальцы сжали его руку.
– Дорогой Том, – сказала Ария, – вы так говорите, что, кажется, я сейчас расплачусь. Я хотела бы любить вас, все было бы намного проще.
Он поднес ее руку к губам и легко поцеловал ее.
– Мне остается только ждать и смотреть, что получится, – сказал он. – А пока я собираюсь посетить начальника тюрьмы и посмотреть, что могу сделать для Лулу.
– Я рада, что вы собираетесь это сделать, – сказала Ария.
– Постарайтесь ни о чем не беспокоиться, пока я не вернусь. И не читайте вечерних газет.
– Вы же знаете, сюда их даже не приносят, – ответила девушка.
– На вашем месте я не был бы так уверен, – улыбнулся лорд Баклей. – Держу пари, что слуги не пропустили ни слова из всей этой сенсационной шумихи, которую подняла пресса в последние несколько дней.
– Иногда я жалею о своем обещании ничего не читать, – со слабой улыбкой ответила Ария.
– Не надо, – уверенно сказал он, – вам не понравится. Он снова поцеловал ее руку и вышел из комнаты. Когда он ушел, Ария села на диван и закрыла лицо руками.
За прошедшую неделю она действительно не читала газет. Лорд Баклей вынудил ее дать обещание и велел Макдугаллу не оставлять газет в прихожей. Питая к ней симпатию, он понимал, что она чувствовала себя запятнанной всякий раз, когда ее имя упоминалось наряду с именами Дарта и Лулу на страницах самых скандальных изданий.
Ей было невыносимо больно видеть фотографии Квинз-Фолли, старые снимки отца, соседствующие с фотографиями бассейна в Беверли-Хиллз, принадлежащего Лулу, где она и ее друзья загорают полуобнаженными, и экзотических вечеринок в ночных клубах.
Ей было тяжело читать описания некоторых любовных романов Дарта и сознавать, что она присоединилась к длинному списку женщин, с которыми связывалось его имя, и что в глазах общественности она ничем не лучше, чем Лулу и ей подобные.
– Зачем мучить себя? – яростно спросил лорд Баклей, когда застал ее в слезах над фотографией, на которой Дарт выглядел наиболее привлекательно, в окружении голов всех женщин, с которыми связывали его имя.
Из-за этого запрета на газеты Ария не следила за последними событиями, связанными с судом над Лулу Карло, и была озабочена только необходимостью поставить Дарта на ноги, чтобы он мог участвовать в процессе.
Его беспокоило плечо, потому что пуля раздробила кость и началось воспаление. Для менее здорового человека все обернулось бы значительно серьезнее; но так как он был мускулист и жилист от долгих часов в седле и, по словам доктора, здоров как бык, в невероятно короткий срок Дарт окреп больше, чем можно было надеяться.
Тем не менее сегодня он поехал в суд под присмотром медсестры и врача, напичканный лекарствами, чтобы быть в состоянии выдержать напряжение во время дачи показаний.
А показания оказались такими, что Ария не могла бы увидеть в самом кошмарном сне. Она ни секунды не сомневалась, что это лишь ложь, при помощи которой Лулу могла хоть немного смягчить наказание.
Но даже эти соображения возмущали ее. Почему, спрашивала она себя, он так говорит? Зачем ему еще больше втягивать ее во всю эту грязь? Что подумает Чарлз, который пришел в ярость, когда она вернулась в Саммерхилл, и писал ей длинные, на удивление красноречивые письма о том, как потрясен и возмущен он был тем, что писали газеты.
– Бедный Чарлз, – со вздохом прошептала Ария. Для него это последняя капля, и она не может осуждать его за то, что он рассержен.
Наконец она достаточно овладела собой, чтобы пойти к спальне Дарта и постучать в дверь смежной комнаты, где располагалась дежурная сиделка, пока он спал. Сестра Уолтерз, деловитая женщина средних лет, поманила Арию в комнату.
– Надеюсь, он спит, – понизив голос, сказала она. – Доктор только что дал ему успокоительное. Он хорошо все перенес, но обратная дорога его доконала.
– Нужно было остаться в Лондоне, – сказала Ария.
– Вы же знаете, он бы не захотел, – ответила сестра Уолтерз, – похоже, ему там не нравится. Вообще-то до того, как я приехала сюда, я считала: единственное, что ему нравится, – это ночные клубы.
Ария попыталась улыбнуться.
– Кажется, это расхожее мнение о нем, – сказала она. Сестра Уолтерз взглянула на девушку, как той показалось, несколько смущенно.
– Я полагаю, вы знаете, чем закончился процесс? – немного жеманно спросила она.
– Лорд Баклей сообщил мне, – ответила Ария. – Мне очень жалко мисс Карло.
Сестра Уолтерз презрительно фыркнула.
– Простите, что я так говорю, мисс Милборн, но я считаю, что она получила по заслугам, и ей еще повезло, что она отделалась одним годом.
– Все равно мне ее жаль, – ответила Ария. – Только подумать, что для нее значит сидеть в тюрьме после чудесной, роскошной жизни, которую она вела.
– Я думаю, она извлечет из этого выгоду, когда выйдет из тюрьмы. Помню, одна киноактриса, у которой я работала, все время говорила мне: «Любая известность – хорошая известность, сестра». Я не могла не вспомнить ее, когда увидела, как Лулу Карло улыбалась газетчикам, когда покидала скамью подсудимых. Что-то не похоже было, что она расстроена, как бедный мистер Гурон.
Арии почему-то показалось, что она должна заступиться за Лулу, хотя та ей никогда не нравилась. Было что-то пугающее в мысли о том, что она будет отрезана от восхищения и обожания своих поклонников, что у нее отберут ее красивые наряды и что ее руки загрубеют от работы.
Ждать сочувствия от сестры Уолтерз бесполезно, это очевидно. Ария подумала, как много людей думают так же, как сиделка, испытывая удовольствие от падения красивой, соблазнительной женщины.
Глупо так беспокоиться за нее, но Ария подумала, что, будь она на месте Лулу, то скорее умерла бы, чем подверглась тюремному заключению.
Сестра Уолтерз взглянула на часы.
– Уже почти четыре, – сказала она. – Думаю, мистер Гурон еще часа два-три поспит. Доктор сказал, чтобы потом он немного поел. Позже я зайду и скажу вам, если он захочет увидеть вас, в чем я уверена.
– Нет, – невольно вырвалось у девушки.
– О, не надо беспокоиться, что это его утомит, – продолжала сестра Уолтерз. – Сегодня утром ему было гораздо лучше, чем в последние дни. Рана заживает хорошо, доктор доволен. Думаю, ему захочется немного поболтать перед сном. Я не буду такой строгой, как раньше, а вы не должны обижаться, что я не пускала вас к больному. Так велел доктор, а в моей профессии приходится делать то, что говорят.
