Ханна Хауэлл - Только для тебя
– Значит, по-твоему, я сумасшедшая? – Саксан принялась менять воду и губку, которой обтирала Ботолфа в нескончаемых попытках победить лихорадку. – Это обряд смерти, я не хотела участвовать в нем.
– Понимаю и думаю, что священник тоже поймет, когда оправится от шока. Ты ведь назвала его стервятником.
Она слабо улыбнулась:
– Я наложу на себя епитимью за это. Почему ты привел его, а не отца Чесни?
– Отец Чесни гостит у своих родственников.
– Леди Мери не приехала?
– Нет. Погода была очень плохой.
– Он не может умереть, – прошептала Саксан, не сводя глаз с мужа.
Хантер обнял сестру.
– Все молятся за него, Саксан. Рыцарей из Регенфорда засыпают вопросами о здоровье графа.
Все счастливы иметь такого сеньора. Если их молитвы будут услышаны, он поправится.
– Знаешь, я чувствовала, – сказала Саксан тихо, стараясь найти успокоение в поддержке брата.
– Чувствовала что, дорогая?
– Рану, которую получил Ботолф. Когда кинжал пронзил его тело, я почувствовала это. Я молилась о том, чтобы всего лишь мой страх заставил меня испытать боль в сердце.
– Ты стала так близка с ним?
– Он – вся моя жизнь.
– Теперь тебе надо думать о другой жизни, – напомнил он.
– Знаю. Мое дитя.
– Это часть его, Саксан. Будущее Регенфорда. Твой муж не позволил бы тебе рисковать новой жизнью. Да, пока Ботолф болен и нуждается в уходе, он не думает о вашем ребенке. Но это его наследник, и если что-то случится с Ботолфом…
– Ничего не случится.
– Если что-то случится с Ботолфом, – продолжал Хантер, словно не слыша ее слов, – ты обратишься к жизни, которую он зародил в тебе, к части его самого, которую муж оставил внутри тебя.
– Ты прав, брат.
– Не забывай об этом. Ты выглядишь усталой, дорогая. Ты ведь почти не спала.
– Я так боюсь отойти от Ботолфа, словно если я буду рядом, то смогу прогнать смерть. Это смешно?
– Нет. Это нормально. Хотя известно, что смерть может подкараулить каждого, даже когда он окружен сотней вооруженных рыцарей, мы все же боимся оставить того, кого любим, в одиночестве, если он болен. Мы не хотим также, чтобы наши близкие встречались со смертью один на один, и чувствуем себя виноватыми, если так случается. Но это не должно мучить тебя, сестренка. Ты же знаешь, Ботолф хочет, чтобы ты думала прежде всего о ребенке. В нем будущее Регенфорда и всех, кто живет в нем.
– Как бы я хотела, чтобы Ботолф был рядом и помогал мне строить это будущее, – печально сказала она.
– Все хотят того же, Саксан. Церковь переполнена людьми, которые молятся за лорда Ботолфа. Однако не стоит убеждать себя, что он обязательно выздоровеет, что ему не уготована другая судьба. Теперь перед ним две дороги, и ты должна быть готова к любой.
– Знаю, Хантер. Я стараюсь думать о его выздоровлении, но не могу забыть и о другом исходе. Мой разум не позволяет утешиться самообманом.
– Это к лучшему, дорогая. Боюсь, что я потеряю своего оруженосца, – вдруг сказал Хантер, переводя разговор на другую тему.
– Ничто не может отнять у тебя Питера. Он так тебе предан.
– Тогда ты потеряешь Джейн.
– Ты тоже заметил? Сначала я думала, мне только кажется, что она не может оторвать от него глаз.
– Многое удивляются, глядя на такого великана.
– Но по-моему, это не просто удивление. Хотя у меня не было времени задумываться над этим или понаблюдать за Джейн.
– Ты будешь по ней скучать?
– Да. Джейн – хорошая, честная девушка. Она будет служить Вулфшед-Холлу верой и правдой.
– Она была с тобой слишком смелой.
– Это Ботолф приказал ей. Он хотел быть уверен, что я хорошо позабочусь о себе и ребенке, которого ношу, но не мог все время приглядывать за мной. Джейн краснеет и иногда дрожит от страха, когда спорит с хозяйкой, но все равно стоит на своем.
– Это только достойно похвалы.
В этот момент в комнату вбежала леди Мери. Один взгляд на бледное лицо женщины заставил Саксан забыть собственные страхи, чтобы успокоить свекровь. Хантер оставил их одних.
– О, Саксан, – заплакала леди Мери, бросаясь к постели Ботолфа.
Саксан налила ей вина.
– Вы видите, как ему плохо, миледи. Но он не умер.
– Слава Богу, он жив. А священник был? – спросила она, беря руку сына.
– Да, Хантер приводил его. – Саксан изобразила подобие улыбки. – Не очень приятно было видеть, как он склонился над Ботолфом, словно над падалью, но, хотя я сильно обидела священника, Хантер убедил меня позволить ему совершить обряд.
– Понимаю. Мне бы тоже было тяжело это видеть, но я рада, что Ботолф… – она прерывисто вздохнула и продолжала, – не умрет без причастия.
– Он не умрет, миледи, – твердо сказала Саксан и, нахмурившись, посмотрела на Ботолфа.
Леди Мери неожиданно рассмеялась.
– Что здесь смешного?
– Ничего. Просто ты говоришь и смотришь на мужа так, словно приказываешь ему, дитя.
Саксан улыбнулась:
– Это правда. Я внушаю ему, что он должен жить.
– Надеюсь, ты не очень переутомилась. Ты выглядишь измученной.
– Я действительно устала, но стараюсь держаться. Здесь достаточно людей, которые следят за тем, чтобы я ела и отдыхала. – Она указала на тюфяк. – Мне устроили постель прямо здесь.
Леди Мери посмотрела на тюфяк и покачала головой:
– Не думаю, чтобы мой сын одобрил такую постель. – Она подняла руку в ответ на протест Саксан. – Я понимаю. Это отличный выбор. Но на твоем месте я бы поставила сюда кровать. Каким бы мягким ни был тюфяк, он не может заменить кровать.
– Правда. Мне и в самом деле трудно подниматься на ноги. – Саксан вздохнула. – Я могу выдержать горькую правду, миледи. Так что скажите мне, как, на ваш взгляд, он выглядит?
– Он еще жив, и это хороший знак. Рана не гноится?
– Нет, я меняю повязки несколько раз в день.
Рана заживает хорошо.
– Еще один добрый знак. Значит, дело только в лихорадке. Он страдает ею четыре дня?
– Да, миледи. Нам иногда удается влить ему в рот немного бульона. Я думаю, не было ли яда на кончике кинжала, что привело к отравлению организма, но сама рана, как я сказала, кажется чистой. Только бы справиться с лихорадкой.
– Это всегда трудно. Лихорадка часто приводит к смерти, поэтому мне страшно за его жизнь. Умом я понимаю, что он еще жив и еще есть надежда, но сердце разрывается от горя. Вы посылали за врачами?
– Нет. – Осознав, что ответила резко, Сак-сан перевела дух, чтобы успокоиться. – Они бы только ставили ему пиявки, а он и без того потерял много крови. Я не верю этим людям.
– По правде говоря, я сама не очень доверяю врачам. Похоже, они знают не больше нашего, а их готовность применять кровопускание как метод лечения всегда мне не нравилась. – Мать погладила сухой, горячий лоб Ботолфа и прикусила губу. – Боюсь, что я не знаю верного способа сбить лихорадку.
