Барбара Картленд - Любовь уходит в полночь
Как жаль, что она не обратилась с вопросом про миссис Беркли к лорду Граттону — он бы не отказал ей в помощи. Во всяком случае, сколько бы он ни провел времени в отеле «Корона», потом он вернется в Англию. И он предлагал ей свою помощь, когда будет в Лондоне. Решено — так она и поступит. Она воспользуется его великодушием.
Но вот только она не спросила его, в котором часу они пересекут границу с Австрией. По всей видимости, совсем скоро — поезд карабкался по гористой местности и успел взобраться высоко в ущелье, а горы вокруг множились и сгущались, и земля вокруг была каменистой.
Как это часто бывает на альпийских плато, цветы здесь были значительно ярче, и их здесь было гораздо больше, чем ниже, в долине. Праздничный вид их Ксению сейчас не радовал — она с болью в сердце опять вспомнила их с Истваном верховую прогулку и цветочный ковер под ногами… На глаза ее навернулись слезы. Наверное, увидев цветы, она теперь всегда будет плакать…
Поезд снова остановился.
Граница?
Дверь открылась, вошел человек в форме.
Ксения быстро приготовилась к проверке документов — вытащила из сумочки билет и паспорт, которые ей вручил лорд Граттон.
Чиновник долго вглядывался в билет, затем открыл паспорт. Паспорт имел вид письма на тонкой бумаге с королевской гербовой печатью.
Письмо же гласило:
«Мы, Джордж Льюисон Гауэр Гранвиль, граф Гранвильский, пэр и член Наиболее Почетного Тайного Совета при Ее Величестве, главный секретарь Ее Величества по иностранным делам и прочая. Прошу и требую именем Ее Величества всех, кого это может коснуться, позволить миссис Ксении Кресвелл путешествовать без помех и преград и оказывать ей всяческую поддержку и содействие, в каковых она может испытать необходимость.
Выдано в министерстве иностранных дел Лондона 12 дня июня 1883.
Гранвиль».
Подпись графа подкрепляла печать с его личным гербом. Чиновник медленно прочел написанное.
— Пожалуйста, пройдемте со мной, мадам! — И он пригласил ее следовать за собой.
Ксения предположила, что нужно подписать какие-то бумаги, так как она въезжает в другую страну, Австрию.
Она послушно встала, и чиновник помог ей сойти на перрон.
Там топтались несколько крестьянок в ярко-красных юбках и вышитых блузах, глазея на поезд, а несколько пассажиров, едущих, судя по их виду, по служебной надобности, загружали багаж.
Чиновник шел впереди Ксении, и она проследовала за ним в красивое здание, выкрашенное в белый цвет. Окна здания украшали цветы, рассаженные в продолговатые ящики. Они прошли через холл — какие-то люди препирались с кассиром. Наконец служащий станции открыл перед ними дверь в дальнем углу. Чиновник пропустил Ксению вперед, и, войдя, она увидела, что в маленькой комнате за столом сидит человек. Она окинула его беглым взглядом — и не могла поверить своим глазам.
Это был Истван!
Без мундира, одетый словно для пикника — шелковая голубая рубашка с отложным воротником, сильно открывавшая шею, просторный темно-синий жакет, удобные для дальней ходьбы брюки из ткани в клетку, заправленные в ботинки на высокой шнуровке… Волосы, взлохмаченные ветром, делали его моложе. Лицо его слегка тронул загар. Ксения ахнула — такого Иствана она еще не видела. Любя его, испытывая к нему влюбленность, она влюбилась в него сейчас заново — в такого незнакомого ей и такого ей близкого, но которого она навсегда потеряла! От его взгляда ее сердце почти остановилось. — Вы миссис Кресвелл? — спросил этот незнакомый ей Истван как ни в чем не бывало.
Она не могла ответить. Она просто окаменела. Что он здесь делает? Почему задает ей вопросы? Как ей отвечать на них? Господи, что же делать?
— Как я понимаю, вы покинули Мольнар в некоторой спешке? — продолжил король допрос, явно понимая, в каком она состоянии, но игнорируя это. — Да, вы бежали. Бежали столь торопливо, что кое-что там, в Мольнаре, оставили.
Ксения смотрела на него сквозь мрак вуали, силясь понять, что он говорит, а ее любовь затапливала ее, как морская вода затапливает берега в час прилива.
Она ничего не могла с собой поделать: из глаз ее полились слезы, и она видела его словно в тумане.
— Вы не подойдете поближе? — попросил Истван. Интонация его голоса не наводила ни на какие мысли.
На ватных ногах она подошла к столу, чувствуя себя марионеткой, которую он подергал за ниточки, и она повиновалась. Это были всего несколько шагов, но ей они показались милями.
Она стояла перед ним, остро чувствуя его близость, и в то же время лишенная возможности заговорить или просто вздохнуть. У нее словно отняли разум, она не понимала, что происходит.
— Я хочу, чтобы вы сняли перчатку с левой руки, — подсказал ей король.
Зачем? Но она повиновалась.
Она сняла лайковую перчатку с левой руки — и король взял ее руку в свою.
— Вы не носите обручального кольца? — с изумлением спросил Истван. — Как же можно быть замужем, а кольца не носить? — С этими словами он достал из нагрудного кармана кольцо и надел ей его на безымянный палец.
Так это же ее обручальное кольцо! Ксения судорожно вздохнула, но не могла найти в себе сил ни пошевелить рукой, ни отнять ее. Истван отпустил ее руку и, обеими руками взяв край вуали, откинул ткань с ее лица.
— Позвольте взглянуть на вас, миссис Кресвелл, — голосом, исполненным любопытства, проговорил он. — Я хочу посмотреть, все так же ли вы красивы, какой запомнились мне?
Ксения покачнулась, но устояла, утонув в его взгляде.
— Почему ты плакала? — вдруг строго спросил он совсем другим тоном, без всякой игры. — Я вижу, ты вся зареванная…
Он ждал ответа. И голосом, который, казалось, пришел к ней откуда-то издалека, из небытия, дрожащими губами она пролепетала:
— Я думала… никогда… тебя… не увижу…
— Ха-ха! Ты и в самом деле так думала? Ты думала, что я могу тебя упустить? — весело захохотал король и обнял ее. — Ну нет… Такую добычу я никому не отдам! Ни-ко-му. Хотела сбежать, да? Скрыться? Тайком? Вон какая вуаль… да ты в трауре? Бог мой! Театр! Маскарад! Но ты моя. Не спрячешься и не сбежишь. У нас с тобой столько дел… Мне одному не справиться! — Он посмотрел на нее особым взглядом, который уже был ей знаком, и она поняла, что он говорит не только о делах государственных.
Он с силой прижал ее к себе, и, когда она почти совсем задохнулась, их губы встретились — будто из самых адских глубин она взмыла в сверкающий рай, прекрасный и первозданный. Она закрыла глаза.
Истван не отпускал ее губ до тех пор, пока не почувствовал, что она окончательно пришла в себя и с нею можно вести разговор. И тогда, оторвавшись от нее, странно срывающимся голосом он спросил:
