Бал виновных (СИ) - Рейн Леа

– То есть наши деды поссорились? – спросил Йон, словно пропустив мимо ушей последние слова Альбы. – Поссорились из-за отеля?

– Она так сказала.

– Если не станет всех Гарсиа, то кому тогда должен будет перейти отель? Ее отцу?

– Йон, ты серьезно?! – возмутилась Альба.

– Есть вероятность, что все это могли подстроить они?

– Она показалась мне очень хорошей. И она очень похожа на тебя.

– То есть ни с того ни с сего появляется потерянная родственница, причем именно тогда, когда в семье творится какое-то дерьмо, и рассказывает сказку о своем дедушке?

– Она узнала обо всем из газет и приехала сюда, – пыталась защитить новообретенную сестру Альба, игнорируя ругательства Йона.

– Я тоже узнала обо всем из газет, – вставила Адель.

– Ну, не знаю, – протянул Йон. – Я не стану с ней знакомиться. Не внушает мне она доверия.

– Ты ее даже не видел!

– И не собираюсь.

– Она твоя сестра!

– И что с того? Я ее никогда раньше не видел, и жилось мне вполне себе сносно.

– Делай, что знаешь, – обиженно сказала Альба. – Я буду с ней общаться. Мне она понравилась.

– Как хочешь.

– Мы подъезжаем, – сообщила Адель, чувствуя себя здесь третьей лишней.

– Мы заметили, – огрызнулся Йон.

– Я имею в виду, что нам лучше выйти тут, потому что если мы выйдем перед парадным входом, то тебя увидят все кому не лень.

Альба остановила машину, не доезжая до забора, и Адель с Йоном выбрались на улицу, отправившись по скалистому берегу к заброшенному входу. За считанные минуты они, тихо и незаметно, добрались до комнаты Адель, где Йон сразу скрылся в ванной, чтобы проверить свою ноющую рану. Слава богу, шов не разошёлся. Это было даже удивительно, учитывая, сколько телодвижений сегодня сделал Йон.

Адель упала на кровать, радуясь, что может полежать тут, наконец, сама. Надо сказать, что делить кровать с чужим молодым человеком ей совсем не хотелось, поэтому она заказала в свой номер раскладушку и спала на ней, отдав кровать в распоряжение раненого. Хоть он, как истинный сеньор, протестовал, говоря, что сам сможет спать на раскладушке, Адель была непреклонна и буквально заставила его забрать кровать. К тому же, она уже привыкла спать в таких местах, от которых любая нормальная мадемуазель или сеньорита пришла бы в ужас. В экспедиции спать иногда приходилось на горбах верблюда. А раскладушка уж явно удобнее этого.

– Ты видела эту сеньориту Андреа? – спросил Йон, когда вышел из ванной. Эта неожиданно нагрянувшая гостья никак не выходила у него из головы.

– Нет. Но сегодня на ужине она будет за столом Гарсиа. Я тоже там буду. Так что увижу. А что?

– Просто хотел узнать, что о ней думаешь ты.

– Хорошо, я за ней понаблюдаю.

– А что с документами?

– Пока ничего. Донья Канделария и донья Беатрис сегодня будут обыскивать комнаты обслуги. Мне Альба так сказала. Вроде как, дон Хоакин мог попросить кого-то из персонала спрятать их у себя. У них такая версия. Точнее у доньи Беатрис такая версия.

– А в комнате Виктории что?

– Там нашли только деньги, документов не было, если ты об этом.

– Неужели среди моих друзей и товарищей может быть еще один предатель? – не верил Йон, приземляясь в кресло. – Хотя чего я удивляюсь. Они и не считали меня другом. Моим другом был только Иван. Но теперь у меня нет и его.

Глава 14. Непростая картина в вестибюле

Йон и Адель поменялись местами – первый занял кровать и мирно уснул, а вторая перебралась в кресло и стала писать в дневнике все свои наблюдения. Так они провели несколько часов, пока в номер не вошли Альба и донья Беатрис. Адель сразу же отложила свои записи в сторону, а Йон моментально проснулся и, сонный и лохматый, сел на кровати.

– Вы что-то нашли? – первым делом спросил он, поправляя съехавший после сна бинт на правой руке. Кстати, рана уже начинала потихоньку затягиваться и не болела так сильно – заживляющее средство и морфий, что были оставлены доктором, вместе имели просто невероятный эффект.

– Нет. Только что мы с доньей Канделарией обыскали все комнаты обслуги, в том числе повторно обыскали комнату Виктории, но обнаружить ничего так и не удалось, – ответила донья Беатрис. – Но у меня появился план. Если мы не можем найти документы в отеле, то сделаем так, что дон Хоакин сам нас к ним приведет.

– Как? – спросила Адель.

– Я скажу ему, что обо всем знаю и что документы у меня.

– Но они же не у вас, – заметил Йон.

– Но он-то об этом не знает. Он побежит их проверять, а я прослежу, куда он за ними пойдет.

– А если они у него в комнате? – предположила Альба.

– Их там нет, – с уверенностью сказала донья Беатрис.

– Откуда вы знаете? Вы уже там смотрели? – удивленно спросил Йон.

– Нет. Но когда мы обыскивали комнаты обслуги, я слышала, как шептались две служанки. Одна из них говорила другой о том, что донья Канделария брала её с собой, чтобы обыскать комнату дона Хоакина. Но они там ничего не нашли.

– Значит, она в курсе?! – возмущенно воскликнула Альба. – Она знает, что аноним – это отец?! Зачем тогда она нас обманывает? Почему все в этой семье строится на лжи?!

– Я не знаю, – ответила донья Беатрис. – Но нам нужны эти документы. Я рискну и солгу ему, что нашла их, а потом прослежу, куда он побежит их проверять. Если я не смогу их забрать, то хотя бы буду знать, где он их прячет.

– Когда вы собираетесь это сделать? – поинтересовалась Адель.

– После ужина. Сейчас мы идём знакомить сеньориту Андреа с остальной семьей, а после я займусь Хоакином.

– Тогда решено, – тяжело вздохнула Альба, с каждым днем убеждаясь все больше, что она на самом деле очень плохо знает своих родных. У каждого в ее семье есть скелеты в шкафу, которые старательно прячутся за обманами и ложью. – Я хочу узнать, что в этих документах. Я даже не удивлюсь, что бабушка знает, что в них написано, хоть и сказала обратное. Иначе, почему она так боится отца, что даже не может сказать, что знает, что аноним это он?

– Донья Канделария тот ещё фрукт, – сказал Йон, вспомнив, как хладнокровно она выставила его из отеля, хотя еще накануне была полностью на его стороне.

– Она мастерица плести интриги, – произнесла донья Беатрис. – Но мы все равно докопаемся до правды. И нам уже пора на ужин. После него все решится. Или не решится. Как повезёт.

– Адель, ты пойдёшь с нами? – спросила Альба у подруги.

– Да, – ответила она. – Я хочу познакомиться с этой сеньоритой Андреа.

– Хорошо. И я возвращаю тебе твои духи. – Альба вытащила из ридикюля флакончик и поставила его туда, где он стоял раньше. Она уже успела разобраться со всеми вещами из коробки, которую отдал детектив, в том числе позаботилась и о часах Ивана, подложив их в ящик тумбы в его комнате. Лично она не решилась их отдать – было очень стыдно смотреть брату в глаза. – Йон, тебе лучше запереться тут, пока нас не будет, – посоветовала Альба. – После ужина мы вернемся сюда.

– Я, конечно, все понимаю, – ответил он. – Но когда поужинаю я?

– Я закажу ужин, когда мы вернемся, – пообещала Адель.

– Я запомнил это. И удачи вам с документами.

***

За ужином собрались все. Кроме, разве что, сеньориты Эухении, которая теперь ела только в своем номере, и Йона, которого тут не все хотели видеть.

Иван скромно сидел рядом с Лукасом и иногда поглядывал на Рафаэля, чего, впрочем, никто, кроме Рафаэля, и не замечал. Адель с Альбой следили за доном Хоакином, который говорил о чем-то с доньей Адрианой, а донья Беатрис сверлила взглядом донью Канделарию, словно пытаясь забраться в её голову и найти объяснение её поступкам. Но владелица отеля сидела с невозмутимым надменным лицом и, словно королева, взирающая на своих подданных, оглядывала взглядом семью.

Андреа не заставила себя ждать. Она пришла вовремя, и донья Канделария как глава семьи всем ее представила. Девушка села рядом с Иваном и очень скоро влилась в беседу.